Последовал новый приступ судорожных рыданий. Молли не сдержалась:
— Я считаю, мистеру Роджеру не стоило этого рассказывать. Ему не нужно было сразу рассказывать о неудаче брата. Ведь он не пробыл дома и часа!
— Тише, тише, дорогая! — произнесла миссис Хэмли. — Роджер так добр. Вы не понимаете. Сквайр начал бы задавать вопросы прежде, чем Роджер приступил бы к еде… как только мы вошли бы в столовую. И все, что он сказал… мне, во всяком случае… что Осборн нервничал, и что если бы он смог сдать экзамен на медаль Канцлера, он бы преуспел. Но Роджер сказал, что после такой неудачи он, похоже, не получит стипендию, на которую так надеялся сквайр. Сам Осборн, казалось, был так уверен в этом, что сквайр не мог ничего понять и всерьез рассердился, и все больше сердился, чем больше говорил об этом. Он будет сердиться два или три дня… Но всегда лучше, когда он сразу на что-нибудь рассердится и не держит злость в душе. Бедный, бедный Осборн! Как бы мне хотелось, чтобы он сразу же приехал домой вместо того, чтобы ехать куда-то со своими друзьями. Я думала, что могла бы успокоить его. Но теперь я рада, поскольку будет лучше, когда злость отца остынет.
Высказав все, что накопилось у нее на сердце, миссис Хэмли успокоилась. И, наконец, отпустила Молли переодеться к обеду, поцеловав ее, она сказала:
— Вы настоящее благословение для матерей, дитя мое. Вы проявляете такое участие и в радости, и в горести, и в гордости — я была так горда последнюю неделю, так уверена — и в разочаровании. А сегодня вы будете четвертой за обедом, и это удержит нас от разговоров на такую мучительную тему. Бывают времена, когда чужой за столом оказывает неоценимую помощь.
Молли размышляла над всем тем, что услышала, пока переодевалась в ужасное, чересчур модное платье из шотландки в честь новоприбывшего. Ее неосознанную преданность Осборну ничуть не поколебала его неудача в Кэмбридже. Только ее возмутил — справедливо или нет — поступок Роджера, который, казалось, принес плохие новости как подношение первых плодов по возвращении домой.
Она спустилась в гостиную отнюдь не с радушием в сердце. Роджер стоял рядом с матерью, сквайра еще не было. Молли подумала, что они оба стояли рука об руку, когда она открыла дверь, но не была в этом уверена. Миссис Хэмли вышла немного вперед, чтобы встретить гостью, и представила ее в такой дружеской манере своему сыну, что Молли, несведущая и простодушная, не знавшая иных манер кроме формальностей, принятых в Холлингфорде, почти протянула руку, чтобы пожать ладонь того, о котором она так много слышала — сына таких добрых друзей. Она могла только надеяться, что Роджер не заметил этого движения, поскольку не сделал попытки ответить, а только поклонился.