— Друг Нед, — сказал я, — отвечайте мне откровенно. Скучаете вы на борту? Сожалеете ли вы о том, что судьба бросила вас в руки капитана Немо?
Прошла минута, пока канадец собрался ответить. Затем, сложив на груди руки, он ответил так:
— Говоря откровенно, я ничуть не сожалею, что имел случай совершить подводное путешествие; более того, я этим очень доволен. Но раз оно сделано, надо, чтобы ему наступил и конец. Вот мое мнение.
— Оно окончится, Нед.
— Где и когда?
— Где? Не знаю. Когда? Не могу ответить, но предполагаю, что окончится, когда эти моря для нас не будут более иметь поучительного значения. Всякое начало на этом свете имеет свой конец.
— Я так же думаю, как господин профессор, — заявил Консель. — И весьма возможно, что капитан Немо, объехав все моря земного шара, всех нас троих отпустит на свободу.
— Отпустит на тот свет, хотите вы сказать! — воскликнул канадец.
— Обойдемся без преувеличения, мистер Ленд, — возразил я, — конечно, нам не приходится опасаться капитана Немо, но я далеко не разделяю мнения Конселя. Мы постигли тайны «Наутилуса», и я не думаю, чтобы их огласка входила в интересы капитана Немо.
— В таком случае на что же вы рассчитываете? — спросил канадец.
— Что встретятся такие обстоятельства, которыми мы можем, вернее, даже должны воспользоваться, но они могут встретиться, быть может, и сегодня, а быть может, и через шесть месяцев.
— Гм! — промычал Нед Ленд. — А где, вы, господин натуралист, полагаете, мы будем находиться через шесть месяцев?
— Быть может — здесь, быть может — в Китае. Вам известно, «Наутилус» — быстрый ходок. Он проносится в океане, как ласточка в воздухе или как курьерский поезд на материке. Он также не боится морей, которые часто посещают корабли. Кто может сказать, что капитан не вздумает объехать берега Франции, Англии, Америки, где нам представится благоприятный случай для бегства.
— Господин Аронакс, — возразил канадец, — ваши аргументы не имеют основания. Вы говорите о будущем: мы будем, мол, там или там-то. Я же говорю о настоящем: мы теперь здесь и надо этим пользоваться.
Я был прижат к стене логикой Неда Ленда и не чувствовал под собой почвы. Я не мог приискать более убедительных аргументов.
— Господин профессор, — продолжал Ленд, — предположим, что капитан Немо сегодня же предложит нам свободу. Примете вы ее?
— Не знаю, — ответил я.
— А если капитан добавит, что он больше этого предложения не повторит, согласитесь вы принять свободу?
Я молчал.
— А что ответит друг Консель? — спросил Нед Ленд.
— Друг Консель, — спокойно ответил Консель, — ничего об этом не думает. Он совершенно равнодушен к этому вопросу. Он холост, как его господин и товарищ Нед. Ни жена, ни дети, ни родственники — никто не ждет его на родине. Он служит господину профессору, думает и говорит, как профессор, и, к величайшему сожалению, на него нельзя рассчитывать ради получения большинства голосов. К соглашению прийти надо только двум лицам, господину профессору, с одной стороны, и Неду Ленду — с другой.