Что же касается морских млекопитающих, то я, кажется, узнал, проходя мимо входа в Адриатическое море, двух или трех кашалотов со спинными плавниками, принадлежащих к роду pyseteres, нескольких дельфинов из породы, свойственной только Средиземному морю; пришлось встретить двенадцать штук тюленей трехметровой длины с белым животом и черными ластами, известных под названием монахов и действительно напоминающих доминиканцев.
Конселю посчастливилось увидеть черепаху в шесть футов шириной, украшенную выдающимися продольными выступами. Я очень сожалел, что мне не удалось ее увидеть; по описанию Конселя я заключил, что он встретил sphargis coriacea — породу весьма редкую. Мне же из числа пресмыкающихся пришлось видеть только несколько какуан с продолговатыми черепами.
Что касается зоофитов, я мог любоваться на протяжении нескольких минут восхитительной оранжевой галеолерой, которая пристала к стеклу окна по левому борту судна. Это было длинное, тонкое волоконце, разветвлявшееся на множество отпрысков и имевшее вид тонкого кружева, столь тонкого, как паутина. К сожалению, нельзя было добыть этот удивительный экземпляр животного-растения, и мне не удалось бы увидеть больше ни одного зоофита Средиземного моря, если бы «Наутилус» не замедлил значительно своего хода.
Последнее случилось при таких обстоятельствах.
Мы проходили тогда между Сицилией и берегом Туниса. В этом сжатом пространстве у мыса Бон в Мессинском проливе дно морское повышается почти внезапно. Здесь образовался настоящий гребень, но не достигающий уровня вод всего на семнадцать метров, тогда как по обе его стороны глубина доходит до ста семидесяти метров. «Наутилус» должен был идти очень осторожно, чтобы не наткнуться на подводную преграду.
Я показал Конселю на карте Средиземного моря место, занимаемое этим длинным рифом.
— С позволения господина, — сказал Консель, — это настоящий перешеек, который соединяет Европу с Африкой.
— Да, мой милый, — ответил я, — он совершенно загораживает пролив Ливийский, и исследования Смита доказали, что прежде материки были соединены между собой мысом Бон и мысом Фарина.
— Охотно этому верю, — ответил Консель.
— И прибавлю, — продолжал я, — что такая преграда находится между Гибралтаром и Суэтой, которая в геологические времена обращала Средиземное море в озеро.
— Ах, если бы вулканическая работа в один прекрасный день выдвинула эти барьеры поверх уровня моря!
— Это невозможно, Консель, — ответил я.
— Впрочем, если бы это произошло, то было бы очень неприятно господину Лессепсу, который работает над прорытием перешейка.