Я посмотрела на женщину долгим взглядом и встала.
– Я не хочу с вами разговаривать. Простите, но у меня пропало всякое желание. Я обещала Якову, что я его дождусь. Я обязательно его дождусь, но только в другой комнате. Всего доброго.
Женщина властно взмахнула рукой, показывая, чтобы я села на свое место.
– Сядь. Яков не вернется.
– Почему? – Я и сама не поняла, как моментально поборола гордость и села на прежнее место. – Вы сказали, что Яков не вернется… Почему?
– Он не вернется, пока ты не покинешь этот дом.
– Господи, о чем вы говорите…
– О том, что Яков не может сказать тебе это в глаза и попросил меня сделать это.
– Вы шутите…
– Девочка моя, я уже далеко не в том возрасте, чтобы так жестоко шутить и играть на чужих чувствах. Яков попросил меня приехать вместо него и серьезно с тобой поговорить.
– О чем?
– О том, сколько денег ты хочешь… Только не надо изображать из себя девушку, равнодушную к деньгам. Милая, ты играешь по очень правильным правилам, и, возможно, с другим богатеньким Буратино это сработало бы, но только не здесь. Я вижу каждое твое действие на шаг вперед. Я все вижу. Тут твой принцип не сработает. Давай поговорим начистоту, сколько ты хочешь. Только не называй астрономические суммы. Поверь, твои услуги стоят недорого.
– Какие услуги? – Я никак не могла наладить сорвавшееся дыхание.
– Услуги свидетеля, например. Даже если бы тебя и не было на суде, Якова все равно оправдали бы. Хоть ты и лезла из кожи вон, чтобы он чувствовал себя твоим должником, по большому счету от тебя ничего не зависело, ничего. Конечно же, нельзя забыть и про твои услуги интимного характера. Хотя я не думаю, что они что-то стоят. На Ленинградке или на Тверской ты бы зарабатывала не так много. Но даже если бы ты устроилась индивидуалкой и принимала клиентов в салоне или в какой-нибудь съемной квартире, ты бы зарабатывала не больше сорока долларов в час. И то для этого тебя надо было бы хорошо приодеть, сделать дорогой макияж и немного обучить искусству любви. Я плачу тебе не за час, а за ночь. Ночь с девушкой легкого поведения стоит двести долларов. Я плачу тебе за ночь четыреста. И конечно же, мы с Яковом не можем не выплатить тебе моральный и физический ущерб после огнестрельного ранения. В общем, так, дорогая, я даю тебе ровно три тысячи долларов, и ты навсегда покинешь пределы этого дома. Три тысячи долларов – хорошие деньги, особенно для такой малоимущей девушки, как ты.
Я не могла произнести ни слова и не могла оторвать взгляд от слишком красивого и слишком хищного лица женщины. Видно было, что она много перенесла на своем веку. На меня смотрели жесткие, но грустные глаза. Эта женщина готова биться за свое счастье до последнего, она принадлежала к тому типу воительниц, которые строят свою жизнь сами, а не подстраиваются под обстоятельства.