Я направился на занятия нашей группы.
В двенадцать сходив в студенческую столовую (разрешение от декана я все-таки получил), оделся, взяв в гардеробе свою дубленку с шапкой, и вышел на улицу. Там на стоянке прогрел машину и поехал в управление КГБ.
Там было всё, как прежде. Машину оставил на обочине, метрах в трехстах от грозного здания, запер и пешочком дотопал до входа. Дежурный офицер, приветливо кивнув (мы были знакомы), взял у меня паспорт, оформил данные в журнал, вернул документ и подтвердил, что мне требуется идти в сто шестую комнату. Где она находилась, я знал, часто заседал в сто четвертой. Поднявшись на нужный этаж, прошел к комнате и постучал. Та оказалась закрытой.
Стульев рядом не было, пришлось тащить с другого места через два кабинета, где стояла пара свободных. Устроившись в расслабленной позе на стуле закинув ногу на ногу, я сдвинул шапку на лоб и решил прикорнуть, пока не придет тот, кто меня вызывал.
Даже заснуть не успел, буквально через пять минут послышались тяжелые шаги и рядом кто-то остановился.
— Соколов? — услышал я.
Подняв шапку, я посмотрел на незнакомого крепкого и кряжистого мужчину и кивнул.
— Да.
Погремев ключами, тот велел:
— Проходи.
Войдя в обычный служебный кабинет, я расстегнул дублёнку и положил шапку на сгиб коленки, пригладив слегка отросшие волосы на голове. Надо будет к своему парикмахеру сходить, не люблю обросшим быть.
— Я вас слушаю, — сказал я, посмотрев на устраивающегося за столом мужчину.
Неизвестный оторвался от перекладывания бумаг и посмотрел на меня.
— Почему ты не пришел по первому вызову? — спросил он.
— У меня пары важные перед экзаменами были, времени бегать куда-либо из-за телефонных шутников не было.
— Допустим, — кивнул тот, потом взял два листа и толкнул их в моем направлении. — Подписывай.
Взяв листы и не обращая на протянутое перо ни малейшего внимания, я стал читать, что мне подсунули.
— Я это подписывать не буду, — толкнул я листы в обратном направлении.
— Это приказ на временное твое возвращение на службу. Как это ты не будешь его подписывать? — изумился неизвестный.
— Очень просто. Не буду. Мало того, приходит какой-то хмырь, что мало того что не представляется, подписать что-то требует, так еще и тыкает. Вот я и говорю, что подписывать ничего не буду.
— Приказ о твоем временном возвращении уже действителен, подписал ты его или нет, — усмехнулся неизвестный.
— Меня это мало заботит. По закону я прав и чист. Это всё? — деловито спросил я. — Я могу идти?
— Нет, не можешь, — усмехнулся неизвестный.
Меня немного напрягала его торжествующая усмешка, но всё равно я был само спокойствие, отчего тот заводился всё больше и больше. К этому я и стремился, вдруг что интересное скажет в порыве.