Нора Полонская, нежность, каких не бывает, полюбила Маяковского, изменила мужу. Для нее это было непросто, она мучилась, мучился и Маяковский: встречался с Норой, стремился к Татьяне, страдал от двойственности. Все это дело рук Лили, но ведь она все же не кукловод, Маяковский сам влюблялся, сам встречался, сам стремился, сам говорил, что Лиля всегда во всем права, что «если Лиля скажет „стол стоит на потолке“, значит, стол стоит на потолке…».
Опять все стало как хочет Лиля, опять стол стоит на потолке: Осип с Женей, Маяковский с Норой, а живут втроем, соблюдают Лилины правила. И опять в его романе с Норой — Лиля, он все еще ее любит.
Лилино отношение к связи Маяковского с Норой было такое же благожелательное, как всегда, если связь не угрожала «семье». Когда Маяковский предложил Норе остаться ночевать у него, в Гендриковом переулке, Нора спросила, что скажет на это Лиля Юрьевна, и Маяковский ответил: «Она скажет: „Живешь с Норочкой? Ну что ж, одобряю“». Норе показалось, что ему это «грустно», такое равнодушие, что «он еще любит ее».
Маяковский хотел жениться на Норе. Перед смертью, когда Лиля была за границей, он обсуждал с Норой совместное будущее, переезд в отдельную от Бриков квартиру. Он хотел от Лили убежать, скрыться украдкой — Лиля вернется в Москву, а он женат, и все. Да, он хотел от Лили спастись, убежать, но на роль своей вдовы он все равно назначил бы Лилю — не Нору же.
Татьяна, Нора… Эти Лилины интриги забылись бы, если бы за всем этим вскоре не последовало самоубийство.
Ахматова сказала: «Когда так много женщин, из-за несчастной любви не стреляются», — и это правда.
Лиля, конечно, виновата в интригах. Она лучше всех знала, что с ним нельзя действовать этими опереточными способами, она лучше всех знала, как у него все болезненно… Но Лиля, так его измучившая, лучше всех знала — его можно помучить, и ничего, знала, что для него все игра. И Маяковский, и Лиля, оба они были игроки, вот она и играла.
И еще — она все-таки знала цену этой его любви, знала, что он любил не Татьяну, не Нору, а любовь.
Герой сценария «Идеал и одеяло» (кстати, героя звали Маяковский) метался между идеальной возлюбленной и пошлой, чувственной. Бедный Маяковский, он, как Маяковский в этом своем сценарии, все искал, искал идеальную женщину, а оказалось, что это опять она, Лиля. Лиле он написал: «Дай хоть последней нежностью выстелить твой уходящий шаг» — это без слез читать невозможно, а Татьяне: «Представьте: входит красавица в зал, в меха и бусы оправленная», — совсем другое дело. И написал же он в предсмертном письме: «Лиля — люби меня».