, для охранения берегов и пр., едва ли можно усомниться в значительном превосходстве сил союзников на главном театре войны, а на нем-то главным образом и основывается постановка сокрушительной цели.
Центр тяжести французского государства заключается в его вооруженных силах и в Париже. Разбить первые в одном или в нескольких генеральных сражениях, захватить Париж, отбросить остатки неприятельской армии за Луару – такова должна быть конечная военная цель союзников. Путь к сердцу французской монархии проходит через Брюссель к Парижу: там расстояние от границы до столицы всего 30 миль. Часть союзников – Англия, Нидерланды, Пруссия и северогерманские государства – имеет здесь естественный район развертывания: их страны лежат или поблизости, или же непосредственно позади. Австрия и южногерманские государства могут удобно вести войну, исходя лишь с верхнего течения Рейна. Самое естественное для них направление идет через Труа на Париж, или же на Орлеан. Итак, оба удара, один из Нидерландов, другой с верхнего течения Рейна, являются совершенно прямыми, безыскусственными, короткими и сильными, и оба ведут к центру тяжести неприятельской мощи. Между этими двумя ударами и должны быть распределены все силы наступающих.
Лишь два соображения противоречат этому простому плану.
Австрийцы не захотят оголять Италию; они во всяком случае захотят оставаться там хозяевами положения. Поэтому они не смогут ограничиться косвенным прикрытием Италии при помощи наступления на сердце Франции. Учитывая политическое состояние Италии, нельзя пренебрегать данной побочной задачей; но было бы решительной ошибкой связать с нею старую, многократно испытанную идею наступления на южную Францию со стороны Италии и увеличивать ради этого количество вооруженных сил в Италии, долженствующих служить лишь обеспечением ее на случай неудачи первой кампании. Лишь нужное для этой цели количество войск должно оставаться в Италии, лишь столько можно отвлечь от главного предприятия, если мы хотим остаться верными основной мысли: единый план, сосредоточение сил. Завоевывать Францию со стороны Роны – это значит поднимать ружье, взявшись за конец его штыка, но и в качестве второстепенного, побочного предприятия нельзя одобрить наступление на южную Францию, ибо оно лишь пробудит к жизни против нас новые силы. Всякий раз, как мы нападаем на отдаленную провинцию, мы затрагиваем интересы и возбуждаем деятельность, которые иначе дремали бы. Лишь в том случае, если бы оказалось, что оставленных в Италии сил слишком много для обеспечения страны и они могут остаться вовсе неиспользованными, можно оправдать наступление отсюда на южную Францию.