— Помните наш разговор о том, какую экономику следовало бы развивать в России? В общем, у нас возникло несколько вопросов, которые не нашли очевидных решений.
— Нет мне покоя ни в старости, ни по смерти не будет, — посетовал Изотов. — Так что там у вас?
Я посмотрел на Захара — он всегда лучше умел формулировать и понятнее объяснять.
— Самое сложное, пожалуй, это определить перспективность тех или иных разработок наших ученых. Если две лаборатории в институте работают над разными темами — какая из них более достойна нашего участия, если ни я, ни Серый в их темах вообще ничего не понимаем? Кого поддержать, а кого перенаправить на другое? Где взять технологическую базу для опытного производства? Конечно, Серый может что‑то подсказать о тех направлениях, о которых что‑то слышал…
— Стой–стой–стой, — замахал руками Изотов. — Насколько я понял, вы не желаете выделять деньги на тупиковые исследования? Вам хочется, чтобы капиталы тратились с максимальной эффективностью? Чтобы вложенный доллар возвращался пятью?
— Ну, в общем, да, — согласился Захар. — Первая трудность, наверное, в этом. Вот представьте: в стране десяток институтов, исследующих антибиотики. Где‑то темы пересекаются, где‑то взаимоисключаются, какие‑то нужные вообще не поднимаются, а другие устарели еще позавчера, но до сих пор по ним ведутся исследования. Как быть?
Изотов задумался. Слышно было, как он изредка прихлебывает чай и где‑то у соседей надрывается телевизор. Мы с Захаром молчали, ожидая совета.
— Думаю так, — минут через десять вдруг сказал Валентин Аркадьевич. — Человеческая деятельность очень обширна и многогранна. Знать всё невозможно. Давайте представим, что у нас появился инструмент определения будущей коммерческой эффективности. И из каких‑то десяти научных тем, что предлагается профинансировать, мы видим безусловную привлекательность одной, более–менее практическую ценность еще трех и непонятное будущее у оставшихся шести. Кому нужно дать деньги?
— Тем, кто сможет их воплотить в реальные проекты, — отозвался я.
— Да? А вот я думаю — наоборот. Если на свободном рынке появляется некое знание, которое легко конвертировать в постоянный доход — будьте уверены, инвесторы найдутся. Но вот остальные проекты, оставшиеся шесть, нуждаются в поддержке, потому что: во–первых, кроме вас ее никто не окажет. Во вторых: в процессе одного исследования подчас находится нечто постороннее, невидимое поначалу. Историю пенициллина, я думаю, нет нужды пересказывать? В–третьих: наука — это не только открытия, но и разработка методологии.