В конечном итоге наш БПК останавливает все текущие платежи, отменяет оплату за материалы и электроэнергию, выдачу зарплат и премий, замораживает авансы покупателей — все ради того, чтобы расплатиться с банком, потому что "нужно поддерживать репутацию хорошего заемщика", потому что с банками лучше не судиться, потому что так принято.
И вот уже несколько фабрик сидят без материалов, без рабочих, без оборотных средств, а их директора и владельцы снуют между банками и кабинетами чиновников, выпрашивая новые кредиты под залог уже никому не нужной бумаги.
И так происходит повсеместно, если государство не додумается нарисовать новые деньги. Но и эти деньги пойдут не в реальный сектор — там им делать нечего, потому что кредиты, выданные этими деньгами, сразу вернутся в банки в оплату долгов предприятий–производственников. И банки понесут их на биржу, начиная опять игру — "кто последний купит игрушечного медведя".
Об этой игре мне рассказал Захар. Иногда на рынках наступает затишье — флэт, когда котировки вяло болтаются долгое время на одном месте, не давая сигналов ни на покупку, ни на продажу, и тогда пытливые умы трейдеров ищут, чем бы себя занять. Кто‑то приволакивает из дома старого плюшевого мишку и продает соседу за доллар, тот другому за два и начинается игра. Расплачиваются настоящими деньгами. Медведь переходит из рук в руки, цена на него растет постоянно. Вот он стоит сто долларов, вот триста, а вот пятьсот. Очень многие успели погреть на нем руки, а многие и не по одному разу, но наступает момент, когда люди начинают понимать, что старая игрушка никак не может стоить тысячу долларов и покупатели кончаются. Последний, заплативший больше всех, назначается главным терпилой, ведь интуиция ничего ему не подсказала и не уберегла от неоправданной глупости.
Торговля акциями и есть эта игра в медведя. Только обретшая масштабы поистине циклопические. На доходах от нее живут целые страны, вроде Англии. Хотя первопроходцами в этой сфере были французы.
Но мало самого медведя, — ведь покупателей много, а медведей поменьше, поэтому люди придумают производные от самого медведя — права на покупку или продажу этой игрушки в какое‑то определенное время. Потом это право застрахуют, а владельца медведя прокредитуют на его стоимость, и сам кредит, да и страховку тоже — непременно вынесут на рынок, сделав его правом требования права на покупку медведя. И вот уже вокруг медведя, текущая стоимость которого триста долларов, образуется бумажный ком прав, требований прав, страховок и прочих производных, ценой в десятки тысяч долларов. Все чем‑то торгуют, но ни у кого нет медведя.