— Хаос? Перекрестки? Туда ведь должны по идее устремляться все стихийные ходы. Неудивительно, что туда принесло твою ветреницу.
— Что она тебе еще рассказала?
— Мне слышится ревность в твоем голосе? — поднял белесые брови демон. — Я в любом случае не смог бы наставить тебе рога, о великий Дракон. От подобного конфуза тебя надежно защищает граница наших миров.
— Сейчас эта граница защищает тебя от оплеухи.
Влад обернулся через плечо. Лутоня спала. Темные волосы разметались по постели.
— Она очень устала, — проговорил Ленин ел. — Последние пол года держится только на эликсирах, почти не спит…
— Кляйнерманн говорил, что учебой она себя не утруждала.
— Ею кто-то управляет, кто-то очень для нее важный, — ответил демон. — И для этого кого-то ее учеба не являлась приоритетом. А вот то, что она ведьма, умеющая изменять внешность, варить зелья… Она действительно умненькая девочка, но очень наивная в некоторых вещах. Чего стоит только ее привязанность к Зигфриду фон Кляйнерманну — лучшему другу. Я уже не говорю о любви к тебе.
Влад молчал.
— А здесь, в Кордобе, ведется сложная многоходовая игра, — продолжал зеленоволосый, так и не дождавшись ответа. — Все уже сообразили, что Источник скоро иссякнет, и лихорадочно принялись за поиски нового. Его называют «Мать четырех ветров», и гранды стихийных домов грызут друг другу глотки за владение им. Не хочешь принять участие в гонке? Свой Источник тебе бы пригодился. Источник и весь мир.
— Плевать! Пусть пауки жрут друг друга без моего участия. Я пришел за своей женщиной, больше меня в Элории ничего не интересует.
Тонкие губы демона растянулись в улыбке.
— Не буду вам мешать. Вызови меня в полночь, когда путешествие будет уже позади. И пусть не встретятся вам темные твари.
Дракон развеял зеркальную линзу и подошел к кровати. Его птица-синица смотрела свои важные птичьи сны, а он рассматривал высокие скулы, тонкую кожу щек, тень густых ресниц на них. Когда это произошло? Когда он понял, что эта девочка значит для него больше, чем просто забавный человечек, случайно очутившийся в эпицентре вовсе не касающихся его событий? Когда в заснеженной Рутении она открыла для него путь в мир единорогов? Или еще раньше, когда выскочила под копыта разгоряченной лошади Михая? Или… «Вы и есть мой суженый, дяденька?» Зря он отпустил ее в Элорию. В этот закрытый клановый мирок, цепляющийся за прошлое и не желающий понимать, что изменения неизбежны. Но у девочки была мечта: Кордоба, Квадрилиум, стихии… Валашский Дракон знал, что нет ничего горше, чем мечта, которой не позволили осуществиться. Бледные губы шевельнулись. Лутоня бормотала сквозь сон. Что она говорит? Лоскутки полога беззвучия разлетелись, как осенние листья.