Да вот, хочется послушать, как гудят ульи, размять в молоке свежую малину, расхохотаться во все горло от смеха, как это было с ней в ее прежней, очень далекой жизни.
Вот интересно, как зима может быть франтоватой? Вероятно, она бывает такой, когда вокруг снег и все нарядно, когда все вокруг словно в роскошных шубах, а на деревьях пышные снежные шапки, а на голых ветках кое-где остались остекленевшие от льда ягоды рябины, как драгоценные запонки… Какой странный этот поэт Элюар…
Стихи стали ее раздражать. Слишком заумные, словно насмешка над ней, над ее необразованностью и отсутствием фантазии, утонченности и интеллигентности… Хотя знает ли Арман, что она не такая, какой хочет казаться? Понимает ли он ее?
Она хотела выбросить книгу в окно, как вдруг взгляд ее скользнул по оставшимся строчкам стихотворения, и ее обдало жаркой волной: две последних строки Поль Элюар, словно устав играть словами и образами, подарил ей. Это тебе, Нина…
Между араукарией и головою пигмея
Между железнодорожными рельсами и голубем рыжим
Между мужчиной и женщиной
Между моим одиночеством и тобой…
Вот они, те самые слова, которые определили сущность их отношений с Арманом. И не для того ли существуют стихи, пусть даже и такие сложные, чтобы человек, читающий их, мог найти нужные и важные для себя слова. «Между моим одиночеством и тобой…»
Вот и она так, мается между своим одиночеством, в которое запаяла сама себя, как в клетку, и Арманом, которого сделала несчастным и каким-то даже брошенным.
Решение было принято мгновенно. И тотчас она испытала облегчение, невероятное, такое, которое придало ей силы буквально взлететь по ступеням лестницы в спальню, распахнуть дверь и броситься к мужу.
Она была уверена, что он спит, и была несколько обескуражена, когда поняла, что своей бессонницей успела заразить и его.
Он полулежал на подушках, вся левая часть его лица и плеча была залита светом от ночной лампы. Увидев Нину, он посмотрел на нее с видом человека, чем-то потрясенного, как если бы ему только что сказали, что умер кто-то близкий.
– Арман, дорогой… Может, это даже хорошо, что ты не спишь… Мне надо поговорить с тобой. Это очень важно… Это не про Виктора, нет… Я вообще не хочу о нем слышать…
Нина присела на постель и улеглась головой на его грудь, обняла его за шею, прижалась крепко.
– Арман, вероятно, то, что я тебе скажу, сделает невозможной нашу дальнейшую совместную жизнь, но и то положение, в котором я нахожусь последние три года, не оставляет мне выбора… Если ты не простишь меня, значит, так тому и быть и я сделаю все, чтобы не портить тебе жизнь и дальше…