– Вы ведь не курите? Я тоже. Но очень вдруг захотелось…
И он сосредоточенно занялся обогащением смеси, выщипывая и выдувая ненужные крошки.
– Газетки у вас тоже нет? Ну что ж, почитаем местную прессу.
И он стал разворачивать пробку – вышел неожиданно изрядный клочок газеты, который он внимательно пробежал глазами.
– На сгибах стерлась… – посетовал он. – Утрачена нить повествования… «Апраснуа Апсны Зантариа Академиа Анаук Ачырбао… Дальше стерлось… Русскими буквами, а не по-нашему написано.
– А я уж было подумал, что вы и абхазский знаете…
– Абхазский язык невозможно знать. Его одни абхазы знают.
– Такой трудный?
– Такой древний.
ПП выкроил подходящий кусочек и ловко, двумя пальцами свернул самокрутку.
– Ну, огонь я, пожалуй, трением добывать не буду. Придется идти купаться. На две дозы нам не хватит. Уж лучше тогда после.
Они поплавали.
– Между прочим, что я подумал, пока вы плавали… Что доработка пейзажа по линии красоты, возможно, происходила с участием человека.
– Не понял. (Слова доктора.)
– А что такое Рай, по-вашему? И для кого он был создан? Для Адама, прадеда нашего.
– Вы что, и в эти сказки верите?
– А во что мне еще верить? Что же вы не смотрите на рощу, в которую так стремились! Разве это не рай?
Посмотрим и мы. И не найдем слов. Шишкин, этот немец, спутал нам все сосны. Лежала тень. Стояла сосна. Меж корней последних береговых сосен тоненькой струйкой просыпался песок. В вершинах сосен застряло облачко. Северные, родные чувства переполнили душу ДД. Он ощутил себя чистым и молодым. Полным здоровья и сил, готовым к научному подвигу, да и вообще к будущему, которое почему-то именно эти древние реликты подтверждали. Не было в этих соснах никакой старости – одно лишь торжество трезвости. «Мама! – воскликнул про себя ДД. – Живу!»
– Так было до человека, – торжественно провозгласил ПП. – От сотворения мира, каких-нибудь семь тысяч лет назад; конечно, не эти деревья, но такие же. А эти – вполне могли видеть первых христиан.
ДД посмотрел на ПП сбоку, как очень большая курица. Такое же большое удивление выражал его профиль. Это как когда облако набегает, но еще не набежало на солнце, или наоборот: свет иронии, всегда оттенявший профиль ДД, затуманился облачком недоуменной веры: неужто… а может быть… а вдруг мы еще ранние христиане?.. а почему бы и нет?.. безумствуем как оглашенные… Повергли идолов – идолизировали Христа… повергли Христа – идолизировали человека… Пришла пора и себя повергнуть…
ПП бережно нес подобранную на берегу одну спичку.
Он отметил ногтем уже достаточно близко к донышку невидимую линию и строго глянул на ДД. ДД скромно отхлебнул. К последнему своему глотку ПП приготовился, как самурай к харакири. Он ловко чиркнул о кору сосны, затянулся, блаженно закатив глаза и подставив лицо солнцу. Затем сел по-турецки, установив бутыль промеж ног и нежно поглаживая ее, и стал потихоньку покачиваться, попивать микроскопическими глотками и затягиваться такими краткими затяжками, так же прикрыв глаза и тихонько, с удовольствием мурлыкая: