Шлоссер открыл сразу две папки, которые имели наименования: "Пьяница" и "Игрок". Офицеры абвера и гестапо с удовольствием взялись за порученное задание. Действительно, не очень хлопотно, манкируя служебными обязанностями, торчать во вновь открытом офицерском казино, пить водку и играть в карты. Все за казенный счет. Шлоссер сам побывал в казино, поиграл и выпил, рассказал пару анекдотов. Пьяница и Игрок ему понравились, они не бросались в глаза, вели себя в меру спокойно, исполняли роли не навязчиво, даже стеснялись своих "пороков". Все же, появись русский в клубе, он обязательно заметил бы обоих. Профессионал отмечает таких людей автоматически.
Сообщения от Пьяницы и Игрока поступали ежедневно, но ничего, заслуживающего внимания, не содержали. Общества их никто не искал. Даже, наоборот, стали сторониться; к Шлоссеру поступило уже несколько сообщений об их подозрительном образе жизни.
Шлоссер сложил папки, подошел к сейфу, вынул еще одну. Она предназначалась для перехваченных радиограмм. Пеленгаторы за последний месяц не засекли в городе ни одной новой рации. Но если русский прибыл, он должен сообщить об этом Центру.
Шлоссер, хлопнув стальной дверцей, вернулся к столу. Неужели русские не воспользуются такой блестящей возможностью? Переоценил их умственное развитие? Неужели "ефрейтор" прав, и только немцы способны глубоко и логично мыслить? Ерунда. Достоевский, Толстой, Чехов... Коммунисты... Ленин, Дзержинский... Всех не перечислишь.
Могло не повезти: попал Зверев в руки недоверчивого дурака, и поставили бывшего летчика к стене. Громыхнул винтовочный залп, и агент закончил свое существование в глухом полутемном подвале. Крикнул какой-нибудь лозунг и умер, не зная, что на него была возложена важная миссия. Шлоссер усмехнулся, поймав себя на мысли, что ему жалко смелого русского парня, жалко - как продукт собственного творчества.
Хлопнув дверью, в кабинет быстро вошел гауптштурмфюрер Маггиль.
- Добрый день, Георг, - громко сказал он, бросил на стол папку, принес тебе сводку наблюдения. Ничего интересного, твой русский не появляется. - Он снял плащ и фуражку, бросил их на диван и, потирая руки, стал расхаживать по кабинету. - Довольно мерзкая погода, Георг. - Косо взглянув на Шлоссера, он неожиданно объявил: - Мне необходимо с тобой поговорить.
Шлоссер закрыл принесенную Маггилем папку, отложил ее в сторону.
- Слушаю вас, гауптштурмфюрер.
- Что за привычка переходить на официальный язык? Мы знакомы столько лет...
- В официальных разговорах форма должна быть официальной, господин гауптштурмфюрер. Садитесь, пожалуйста, я вас слушаю.