Двери отделения “скорой помощи” в Южной больнице закрылись. Краснощекая санитарка помогала бригаде доставать носилки из машины и катить их в отделение экстренной терапии.
– Мы не нашли ни удостоверения личности, ничего…
Пациента отправили к триажной медсестре, и та проводила его в кабинет экстренной помощи.
После измерения всех параметров медсестра пометила уровень риска оранжевым. Одна из высших степеней угрозы для жизни, требуется срочная помощь.
Через четыре минуты врач Ирма Гудвин уже была в кабинете экстренной помощи. Сестра быстро докладывала:
– Дыхательные пути свободны, острых травм нет… но у него истощение, высокая температура, признаки дезориентации, проблемы с кровообращением.
Врач, заглянув в журнал отделения экстренной помощи, подошла к исхудавшему юноше. Одежду на нем пришлось разрезать, и видно было, как костлявая грудь ходит ходуном в такт дыханию.
– Имя выяснить так и не удалось?
– Нет.
– Дайте ему кислород.
Молодой человек лежал, закрыв глаза, с подрагивающими веками, а медсестра прилаживала кислородную трубку.
Юноша выглядел страшно истощенным, но следов от инъекций на его теле не было. Ирме до сих пор не случалось видеть настолько бледного человека. Медсестра еще раз измерила ему температуру, сунув градусник в ухо.
– Тридцать девять и девять.
Ирма еще раз проверила, какие еще анализы можно взять, потом снова взглянула на пациента. Грудная клетка поднималась рывками, он слабо кашлянул и на миг открыл глаза.
– Не хочу, не хочу, – механически зашептал он. – Мне надо домой, надо, мне надо…
– Где вы живете? Можете сказать, где вы живете?
– Кто… кто из нас? – спросил он и тяжело сглотнул.
– Бредит, – вполголоса сказала медсестра.
– У вас что-нибудь болит?
– Да. – Молодой человек растерянно улыбался.
– Можете сказать…
– Нет, нет, нет, нет, она кричит во мне, это невыносимо, я не выдержу, я…
Глаза больного закатились, он закашлялся, забормотал что-то о фарфоровых пальцах и прерывисто задышал.
Ирма распорядилась сделать пациенту вливание ней робиотика, дать жаропонижающее, антибиотик бензилпенициллин внутривенно. Тем временем будут готовы результаты анализов.
Ирма покинула кабинет экстренной помощи и пошла по коридору, трогая безымянный палец – на нем восемнадцать лет сидело обручальное кольцо, пока Ирма не смыла его в унитаз. Муж изменял Ирме слишком часто, чтобы обман можно было простить. Ей больше не было больно, но она все еще чувствовала печаль – словно из-за потерянного совместного будущего. Ирма раздумывала, не позвонить ли дочери, пока есть время. После развода она сделалась беспокойной и звонила Мии слишком часто.