Мой взгляд скользнул по рядам книжных полок, забитых внушительными собраниями сочинений, которые смотрелись абсолютно неуместно в этом простеньком доме. В воздухе, помимо гари, чувствовался явственно различимый запах свежего дерева, и у меня невольно создалось впечатление, что всё, окружающее меня, выстроено совсем недавно, — скорее всего, именно под то, что ждёт нас в самое ближайшее время. Потом я посмотрел на стену слева и чуть не вскрикнул: над переливающейся в свете лампы тумбой висела фотография, с которой сквозь разбитое стекло на меня смотрела Ада.
— Кто это? — выдохнул я и показал отяжелевшей свободной рукой на портрет.
— Именно она, Оксана. Что, произвела впечатление? То-то и оно, а в жизни, поверь, вообще чудо. Представляешь, когда меня сюда привезли, и я в первый раз вошёл в дом, то сразу увидел, что он здесь повесил, словно измываясь надо мной. Тогда в сердцах я многое здесь порушил, в том числе и сорвал со стены портрет. А потом, когда немного пришёл в себя, повесил обратно — с фотографией любимой мне стало не так одиноко, и даже можно было поговорить… — Андрей издал какой-то невнятный гортанный звук и посмотрел в пол. — Вот так тут и живу, с надеждой и теми продуктами, что здесь оставили. В общем-то, с такими запасами вполне комфортно можно протянуть и квартал даже вдвоём. Единственная проблема, плоховато с водой. Во дворе стоит колодец, новый, только вот в день можно максимум пару вёдер набрать, ну от силы три. Дождей здесь не было давно, вот, видимо, всё и пересохло.
— Думаю, с этим мы как-нибудь попытаемся разобраться, — вздохнул я, отмечая про себя, что надо подкорректировать свой предстоящий рассказ обо всём произошедшем, исключив из него взрыв семьи Николая, а вместо Оксаны описать какую-нибудь абстрактную Аду.
Судя по тому, как она сыграла свою роль и нехорошей улыбочке врача, скорее всего, шансы встречи Андрея с любимой равны или чрезвычайно близки к нулю. И всё-таки есть надежда, которой ни в коем случае нельзя лишать человека, тем более в тех непонятных и непредсказуемых обстоятельствах, в которых мы невольно оказались. Тут же я почему-то вспомнил о Виолетте и задался вопросом: что сделал с ней Хельман? Убил или, подобно дочке Жени, где-нибудь бросил? Скорее всего, оба варианта здесь отпадали — не для того он так старался с моей фотографией, а потом отбивал её у сопровождающего милиционера. Наверное, всё-таки с ней нам ещё судьба свидеться, и мне сейчас почему-то хотелось этого больше всего на свете.
И тут сквозь какую-то пелену я увидел улыбающуюся, протягивающую мне руку Виолетту, словно она догадалась о моих мыслях и решила появиться, чтобы утешить. На девочке было надето красивое светлое платьице, а волосы заплетены в витиеватые косы. Откуда-то сверху вроде бы ещё различались слова Андрея, но я не мог понять их смысла и не имел желания возвращаться сейчас к нему. Позже у нас будет масса времени всё обсудить, а сейчас я хочу видеть сон, и вполне это заслужил. Вокруг всё закружилось, я почувствовал, как дышу полной грудью, окунув по локоть руки в звенящий, сверкающий на солнце ручеёк. Моих пальцев что-то касается. Ну, конечно же, рыба! Именно такая, как я описывал Виолетте, и даже лучше. Девочка склонилась рядом и просит: «Поймай мне, пожалуйста, одну. Я не буду её мучить, только поглажу и отпущу». Я пытаюсь, но чешуя выскальзывает из смыкающихся пальцев и упирается в песочное дно. «Что, не получается? Может быть, стоит попробовать мне?» — Виолетта придвигается ближе и практически опускает руки в воду. Тогда я кричу: «Нет, тебе нельзя трогать!» Девочка замирает и удивлённо смотрит на меня, а потом спрашивает: «Они тёплые? Я люблю гладить тёплое, но ни разу не пробовала рыбу». Я заколебался: что на это ответить? И в это время её руки коснулись поверхности воды. В тот же самый момент всё вокруг изменилось. Небо стремительно затянули чёрные низкие тучи, стало нестерпимо темно, где-то зазвучало раскатистое эхо грома, и тёплые дуновения сменились грозными порывами леденящего ветра. Вода в ручейке почернела и, кажется, теперь там копошилось что-то способное только испугать и принести беду. Виолетта закричала, отдёрнула руки и с мольбой протянула их ко мне: «Пожалуйста, не оставляй меня. Я так испугана».