Машина въехала в ворота, за которыми в глубине обширного участка стоял небольшой, очень ладный особнячок. Но Гурова проводили не к нему, а к беседке, с безупречным вкусом сплетенной из лозняка и перевитой бордовыми виноградными листьями. В беседке стоял столик и два стула, сплетенные из того же материала, на одном из них сидел человек, жестом предложивший Гурову усесться напротив. Лев воспользовался молчаливым приглашением. Они остались вдвоем, "встречавший" Гурова мужчина как-то незаметно, тихо испарился. Двое в беседке внимательно, изучающе глядели друг на друга.
Человек, сидящий перед Гуровым, был очень стар. Сыщик поймал себя на мысли, что тот напоминает ему древний папирус. Того и гляди растрескается, разломается и рассыплется в прах. И глаза его были глазами глубокого старика, водянисто-белесыми, уже лишенными цвета. Однако взгляд остался острым, в нем читался ум и воля, привычка повелевать.
– Да, Лев Иванович, – медленно проговорил старик, как бы продолжая разговор, – стареть тоскливо, но это единственная возможность жить долго.
– Как мне обращаться к вам? – Гуров прекрасно знал сидящего напротив человека, хоть никогда ранее с ним не встречался, а тот, в свою очередь, знал об этом гуровском знании. Интеллектуальные пятнашки.
– Называйте меня, – улыбнулся старик, – скажем, Полуэкт Полуэктович… Люблю, грешным делом, эту книгу…
"Какой милый намек на братьев Стругацких, – подумал Лев. – Ученый Кот там эдак говаривал… Чему же ты научить меня собираешься, Полуэкт Полуэктович?"
Старик между тем продолжал:
– Вам не придется слишком часто обращаться ко мне, говорить буду главным образом я. Просто потому, что очень ценю то мизерное время, которое мне осталось. Поэтому начну без предисловий. Если что-то покажется вам непонятным, не стесняйтесь перебивать.
Он достал из пиджачного кармана тонкую трубочку с белыми таблетками, сглотнул одну из них, немного посидел молча, полуприкрыв глаза. Затем продолжил:
– Я наслышан о вас, как об умном человеке. Надеюсь, вы не опустились до такой пошлости, как диктофон в кармане… Тем лучше. Все едино, он здесь работать бы не стал. В последнее полугодие в деле, я не выношу слова "бизнес", с которым я связан, наблюдаются странные вещи. Один молодой, не в меру честолюбивый и не слишком дальновидный человек пытается, нет, даже не войти в дело, но продемонстрировать свою значимость и, – он слегка замялся, подбирая нужное слово, – немного помутить воду, возможно, изобразить некую… угрозу.
Гуров достал из кармана загодя приготовленную фотографию Феоктистова и молча показал ее своему собеседнику.