— Я же говорил тебе, что живу здесь.
— Да, но ты говорил, что это как в турпоходе. А здесь так чисто и уютно!
— У меня есть определенные стандарты, — заметил Мел. — Я вовсе не старый неряха отшельник. — Я молодой неряха отшельник, мысленно добавил он. И никогда прежде не допускал сюда женщину.
Мел и сейчас не был уверен, что поступил правильно.
Пройдя два шага вперед, Рита упала на диван и раскинула руки в таком заманчивом жесте, что Мелу захотелось прыгнуть на нее.
— Здесь великолепно. Думаю, мне понравится.
Посмотрим, что ты запоешь позже, подумал Мел. Но ему не хотелось портить момент.
Она обернулась к окну.
— Какие маленькие окошки. И у тебя даже есть шторы.
Боже!
— А на этом столе я смогу растянуть основу. Правда, он немного узковат и раковина совсем крошечная, но я устроюсь.
— Рад, что ты одобряешь, — усмехнулся Мел.
— И ты на этом диване спишь, — утвердительно сказала она, посмотрев на Мела так, что его обдало жаром.
— Сегодня ночью — ты.
— А ты?..
— На этом. Он раскладывается.
Мел поставил ее чемодан у дивана. Вернее, у двух диванов, потому что разделяющее их пространство было весьма незначительным.
— Здесь чудесно, — подвела она итог. — Несколько тесновато, зато все есть. А что это? — Рита взяла в руки акварельный эскиз с диванной полки, выполненный уверенной рукой.
Мел сел рядом и забрал у нее акварель.
— Это Таити. Удивительное место. Зеленый океан, белый песок и буйство тропических красок. Рай для художника. Наверное, это смешно, но с детства я мечтаю последовать примеру Гогена.
— Ты туда хочешь направиться?
— О да. Мысли об этом поддерживали меня в трудные времена. Я не уставал повторять себе: «Спенсер, ты выйдешь из этой переделки и улетишь туда, где стряхнешь с себя всю мерзость, облепившую тебя в городах».
Забавно, но эти слова не вызвали той реакции, которую вызывали еще несколько дней назад, когда его охватывало огромное облегчение при мысли о том, что, оставив позади старую жизнь, он уедет туда, где будет свободен, одинок и волен творить, что ему угодно. Мел вдруг обнаружил, что думает, как это было бы здорово — оказаться там с Ритой, увидеть ее реакцию на все то, что он так любит. Странно.
Она серьезно посмотрела на него.
— Как хорошо, когда знаешь, чего хочешь.
Знает ли он? Проклятье! Ее слова пробили брешь в стене его решимости. Наверное, Рита и эта история, в которую он благодаря ей впутался, сбили его с толку. Говоря по правде, Рита просто смешала все его карты.
— Те же чувства я испытываю и по отношению к моей работе, — сказала она.
Ее тон заставил Мела поднять взгляд на решительное лицо, на сверкающие синие глаза. Каким бы мелким это ни казалось ему, но шарфики и платочки действительно составляли мир Риты — были ее страстью, ее разновидностью свободы.