Киа неуверенно подхватила песню, как-то странно удерживая мотив одними лишь всплесками души, без слов, тем не менее попадая в ноты.
И Олька, чувствуя, что девочка старается, тоже запела этот мотив без слов. Так родилась странная песня, понятная только им двоим.
Леча девочку-птицу, Олька боялась, что та улетит навсегда, когда выздоровеет. Но и очень хотела этого. Старательно одно за другим она прилаживала к ранке розовые легкие перышки. Киа была похожа на ангела, но только совсем не могла говорить.
– Знаешь, Киа, – пыталась объяснить ей Олька, – люди на земле давно ищут птицу счастья. Думают, что она синяя. Глупые, правда?
Киа улыбалась, как будто понимала Ольку.
– И знаешь, почему они глупые? Потому что, если вдруг в жизни кому-то посчастливится увидеть птицу счастья, совсем не надо просить у нее что-то. Ведь это уже счастье – просто увидеть ее. Правда?
– Киа! – отвечала Киа.
На четвертое утро к берегу приблизилась стая прекрасных розовых птиц. Они отчаянно кричали. И Ольке угадывался в их крике настойчивый зов:
– Киа! Киа!
Встрепенулась кудрявая светлая головка девочки. Ясный синий взгляд ее неуверенно устремился к облакам.
– Ну же! Киа! Лети! Лети! – воскликнула Олька. – Лети, как Оля!
И побежала по берегу, показывая руками, как надо махать крыльями.
Киа поднялась, расправила перышки, из которых образовался большой светлый веер. Она разбежалась, оттолкнулась от земли крохотными ножками, взмахнула крыльями и поднялась в воздух, тут же затерявшись среди других птиц.
Стая сделала большой круг. Олька стояла и восхищенно махала им вслед. Таких красивых птиц она никогда не видела. Ей снова казалось, что она понимает пернатых, потому что теперь одна из них старательно выводила:
– Оллль. Ля! Оллль. Ля!
До Москвы Олька добиралась автостопом целый месяц, потому что на самолет не хватило денег. И все время думала о том, как там Киа…
Потом прошла осень. Наступила зима. Олька старательно училась. Она теперь точно знала, что людей-птиц не бывает. И быть не может в принципе. Она подробно изучила строение скелета и знала, что кости у птиц полые, поэтому и легкие. И то, что она видела собственными глазами, – возможно, было просто бредом, ее воображением. Иногда Олька забиралась на крышу и смотрела на отражение неба в луже, которая никогда не сохла. Переполненная знаниями, она уже не мечтала о полете.
Настала весна. А потом лето. На утро самой короткой ночи, когда огромный город еще спал, розовый блик коснулся нежными лучами самых верхних окон многоэтажных человечьих гнезд, и Олька проснулась от странной песни. Создавалось впечатление, что ее поет целая стая.