Собственно, именно так и получилось: едва Елена попыталась пробиться к дверям клуба, как попала в тесное кольцо стриженых лопоухих парней в кожаных куртках. Один из них проворно схватил ее за руку, а другой бесцеремонно шлепнул по заду, отпустив при этом какую-то похабную шутку.
Гурову положение показалось критическим, и он решительно бросился вперед. Однако дальнейшие события показали, что его новая знакомая далеко не так хрупка и беспомощна, как ему представлялось.
Нисколько не смутившись, она хладнокровно сорвала с плеча сумку и что есть силы двинула ею по лицу парня, который сжимал ее руку. Одновременно она пнула его носком туфли в голень и, освободившись, рванула вперед. При этом она совершенно естественно обложила всю компанию матом. Ее главный обидчик, не ожидавший такого отпора, отступил на шаг. По его растерянному злому лицу стекала струйка крови.
Однако он быстро преодолел растерянность и с еще большим остервенением бросился за Еленой. Он опять схватил ее за рукав и потянул к себе. Но в этот момент открылась стеклянная дверь, и на тротуар трусцой выбежал охранник. Он буквально вырвал Елену из рук разъяренного парня и втолкнул ее в помещение. А затем, резко развернувшись, коротким толчком ладони опрокинул парня на асфальт.
– Чтобы я тебя здесь больше не видел! Еще раз нарисуешься – яйца оторву! – категорически заключил он, глядя сверху на поверженного противника, и неторопливой покачивающейся походкой как ни в чем не бывало вернулся к своим делам.
Больше всего Гурова поразила реакция приятелей пострадавшего. Пока он, сыпля проклятиями, поднимался с тротуара, они покатывались со смеху и отпускали в его адрес беззлобные, но обидные замечания. Чтобы хоть как-то реабилитироваться, он сделал вид, что собирается ворваться в клуб, но его оттащили в сторону.
Продолжения Гуров уже не видел, потому что к нему сзади бесшумно подошел Крячко.
– Развлекаешься? – спросил он, закуривая сигарету.
– Другие развлекаются, – сказал Гуров. – Я чужой на этом празднике жизни.
– Девчонка уже внутри? – уточнил Крячко. – А то я немного отстал. Не хотел, чтобы она меня усекла.
– Да, она только что вошла, – ответил Гуров, невольно подумав, можно ли тут употребить такое безобидное слово. – Никаких контактов по дороге?
– Никаких абсолютно, – сказал Крячко. – Она вообще, можно сказать, всю дорогу была погружена в себя. Переживает, наверное. Ну и что ты решил? Каков будет дальнейший план?
– Придется идти внутрь, – пожал плечами Гуров. – Хотя, честно говоря, никакого желания. Гнилое местечко.