— Угу, — ответила Лиля. — Катю видела?
— Видела. Она недавно здесь была. Отрулила сюда свой «ЯК» и пошла обедать.
— Значит, мы разминулись. Ну, как она слетала?
— Говорит, отлично! Довольная такая: Баранов похвалил ее. Рассказывает, что немцев было в воздухе видимо-невидимо... Она расстреляла весь боекомплект, прилетела совсем пустая. Уверяет, что если бы еще хоть несколько снарядов, то обязательно сбила бы «юнкерс»!
Лиля улыбнулась, вспомнив свой разговор с Катей: да, уж она выпустила по немцам все пули до последней...
Девушки занялись пушкой — нужно было поставить ее на самолет. А Лиля вынула из бокового кармана гимнастерки зеркальце. Вдруг рядом прозвучал голос:
— О, мадемуазель, вы сегодня великолепны!
Она вздрогнула и поспешно спрятала зеркальце. Мимо стоянки шел Кулагин, насмешливо улыбаясь, сверкая угольками черных глаз. Вглядываясь в его лицо, Лиля пыталась снова найти в нем то, прежнее, выражение, которое уже однажды видела.
— Вам удивительно к лицу этот чудный шарфик ядовито-голубого... простите, небесного цвета!
Нет, ничего похожего на того Кулагина...
— Хотел бы я знать, для кого вы приоделись? Не обратите ли вы внимание на мою скромную персону? Разумеется, я могу и подождать — мне некуда торопиться...
Лиля, не выдержав, резко повернулась к нему и, скрестив руки на груди, сердито сощурила глаза.
— Послушайте, Кулагин, вам не надоело?
— Что вы! Что вы! Как блестят ваши прекрасные глаза! Кажется, мы сегодня летим вместе, и я буду иметь счастье чувствовать ваш локоть... локоть друга!
— Да, кажется, мы летим вместе. Но учтите, Кулагин: если вы не прекратите своей болтовни, я могу случайно перепутать вас с «мессером»...
— Ну зачем же так? Кстати, мне помнится, что «мессеры» пока еще не ощутили на себе силы вашего оружия...
— Пока еще нет! — ответила Лиля и отошла за самолет, давая понять Кулагину, что разговор окончен.
Кулагин тихонько засвистел, поглядывая в Лилину сторону, и пошел к своей машине небрежной походкой человека, которому все нипочем.
«Зачем ему все это? — подумала Лиля с какой-то жалостью к Кулагину. — Напускает на себя... Тогда, после разбора, он был совсем другим...»
Она увидела Соломатина, который приближался к ее самолету, и, одернув гимнастерку, вышла ему навстречу.
— Скоро, наверное, полетим, Лиля, — сказал он. — Будь внимательна. На хвост поглядывай, не забывай. Сегодня пойдем шестеркой. В случае необходимости прикрой меня. Есть?
— Есть.
Она кивнула и улыбнулась ему. Ей нравился все больше и больше этот спокойный, немногословный парень, нравилась его мягкая, чуть смущенная улыбка, его теплые карие глаза.