- Будем! – твердо ответил Олег, глядя ему в глаза.
- Уйди! – крикнул Мишка в отчаянии.
Олег молчал, вцепившись руками в фонарь мотоцикла. И пальцы его дрожали от напряжения. Мишка бросил руль, мотоцикл завалился на землю. Олег подступил к Мишке грудь в грудь:
- Глуши зажигание! Надо поговорить!
Но Мишка вцепился ему в глотку:
- Да оставь ты меня в покое, сволочь! Чего тебе надо от меня? Катишься – и катись в Кострому. Чего здесь забыл?
- На что они тебя хоронить будут? На кредит? А им его дадут? Они ж еще за прошлый не расплатились! – Олег не говорил, а хрипел, потому что Мишкины руки тесно сжимали ворот его куртки.
- Ты поможешь! – прошипел в ответ Мишка.
- Я же уеду!
Мишка разжал руки и сделал шаг назад. Его нижняя губа дрожала. В голос прорвались умоляющие нотки:
- Пожалуйста, пусти! Ты ведь не простишь меня уже, ни за что. Какая тебе разница, что со мной станет?
Олег ответил, стараясь унять дрожь в голосе:
- Хватить истерить. Возьми себя в руки.
Мишка вскрикнул:
- Я же не Серебряков, чтобы так себя в руках держать!
- Уже не Серебряков? – тихо выдохнул Олег. – А раньше, вроде, говорил….
Мишка осекся и сник. Долго молчал, глядя себе под ноги. Олег также тихо продолжил:
- Мы с тобой завтра поговорим обо всем, хорошо?
Мишка робко поднял на него глаза:
- Олег?...
- Иди на огород! Инструменты я сам соберу.
- Не, надо коляску обратно цеплять, а то – догадаются…. Ты – прости меня, хоть за слова эти уродские…. Я не хотел….
- Ты слишком много не хотел, но сделал, - ответил Олег жестко: - Всё, прикручивай обратно, и пошли копать.
Мишка завинтил обратно гайки. Двух штук не нашел, но в подсумке оказались запасные. Через четверть часа мотоцикл стоял опять с коляской, а они с Олегом синхронно шли по грядам. Теперь Мишка не обгонял Олега – у него всё еще дрожали руки. Он изредка украдкой косился на друга, чтобы увидеть его чуть ссутуленные плечи и сосредоточенное, строгое лицо. В Мишкиной груди бушевал океан чувств. Стыд, благодарность, покорность, любовь, страх потери, отчаяние. И робкими нотами – нежность и надежда. «Люблю тебя, убей меня, уничтожь, сравняй с землей!... Прости меня, люби меня, укрой меня от всех тревог и бед в этой жизни!»
Солнце клонилось к закату. Баба Зоя пришла гнать «рабсилу» с огорода.
- Устали, мои хорошие? Хватит, бросайте до завтра. Я свежего молока надоила. Баньку настрою сейчас. Ты, Олег, париться-то будешь? – повернулась она к гостю.
Олег перечить не стал, коротко ответил:
- Буду.
Они нагрузили коляску мотоцикла мешками картошки, и отец с матерью уехали домой ночевать. А бабка затопила баню. Мишка тюкал топором и несмело улыбался. Раз Олег париться не отказался, может, помирится?! И стояк толкался ему в молнию штанов. Но вышло плохо. Приперлись Санек и Данила: