А если прямо в канцелярию пойти, без всякой писанины? И там и про важность, и про завтрашний - а лучше - про сегодняшний день объяснить?
Писарь аж глаза под лоб закатил: никак не можно! Во-первых, сегодня прием уже идет, во-вторых - исключения только для особо важных персон, для всех остальных общий порядок: тут, в советном доме, обращение написать...
Ну да, чиновничьи души без писанины тягомотной не обойдутся. А как же неграмотные люди, кто победнее, если им надо к герцогу попасть? Наверное, вот этот самый писарь, или какой помощник его для них просьбы-обращения и составляет.
Со стойким чувством безнадежности затеи написала Ярла по положенной форме бумажку, отдала чиновнику - да и забыла. "Завтрашние" аудиенции и визиты - почитай, что никакие. Нечего ни на герцога, ни на старшин надеяться. Вечно вот так: работу делать пригласят, и своими же порядками да законами препоны ставят. То после определенного часа по улицам ходить нельзя, то еще чего... Но результат-то вынь да положь. А вынешь, положишь - как должное принимают, и невдомек им, что сами, скорее, мешали, чем помогли.
Но... теперь-то не совсем так все. Как раз работе-то никто не мешает - иди, охоться, убивай тварь, мы спасибо скажем. Воллет в открытую против старшин не пойдет, свободна для Ярлы дорога. Никто не мешает ей... кроме нее самой. Кроме небезразличия к судьбе Талвеона Эйрского. "Ужесточение условий содержания еретика" означает не только желание Воллета лишний раз сумеречной охотнице досадить. Не только и не столько. Прежде всего означает оно, что процесс Талвеона к своей развязке идет. И развязкой этой станет казнь.
Но еще скорее, нынешней же ночью, зверь выйдет на охоту. И если не покончить с ним, он убьет кого-нибудь еще. Покончить с ним необходимо - так или иначе. Нанеся смертельную рану или... заточив в кристалл-ловец и устроив бывшему хозяину встречу со своей тенью. Первое будет означать, что с Талвеоном и Воллетом все останется, как есть: один в тюрьме, другой роем ларвов окружен. Второе... Но чтобы думать о втором, надо увидеть Талвеона, узнать у него секрет пленения ларва. Ну почему он не дал ей в руки этого оружия?! Не верит, что в случае Воллета такая попытка имеет смысл? Что ж, вполне логично... Но что поделать, если более разумные решения не приходят на ум?
В задумчивости Ярла возвратилась к тюрьме, побродила вокруг, не слишком приближаясь к ограде. Можно ли как-то по-другому, не через ворота и дверь, проникнуть в этот застенок? Приземистое, тяжеловесное здание всем своим неприступным видом говорит "нет". Да сколько еще стражи задействовано для охраны его... И все-таки ответ не верный, обычно пробраться можно всюду и везде - весь вопрос в том, сколько это займет времени. Найти какого-нибудь старого вора, который не раз сидел там, развязать ему язык посулами щедрой поживы, расспросить о тайнах, которые скрывает лореттская тюрьма... Или иначе: разузнать, кто из доблестной стражи так сильно падок на деньги, что не побоится даже побегу опасного еретика поспособствовать. Только эти планы требуют длительной подготовки - а значит, отпадают.