Это были две симпатичные молодые самочки. Правда, одна из них была не ахти какая – её сложение как бы остановилось на подростковом уровне, что совсем не соответствовало её очевидному возрасту. Зато другая была явно из породистых. Приличных размеров грудь под облегающей ярко-оранжевой маечкой, слегка округлый животик, обтянутый чёрной мини-юбкой, плотные руки и ноги без особо выпирающих локтевых и коленных суставов, симпатичное, даже более того – красивое, личико в обрамлении светло-русых волос. В общем – милашка, лапочка.
Чувствуя совсем лёгкое смущение оттого, что был застигнут за не совсем приличным делом, он изобразил подобие реверанса, пару раз шаркнув ногой в сторону обмоченного им угла, как это делают практически все справившие нужду животные.
«Прошу простить мне великодушно, милые барышни, что вы стали свидетельницами моего безобразия. Стыжусь, раскаиваюсь, молю о снисхождении».
«Не вы первый, не вы последний, милостивый государь, кто безобразит на это многострадальный угол, – в тон ему ответила „лапочка“, лицо которой было озарено лёгкой улыбкой и выражением позабавленности. – Но поскольку мы живём не в этом несчастном доме, который когда-нибудь рухнет, подмытый бесчисленными кубометрами спиртосодержащих испражнений, претензий к вам у нас не имеется».
По достоинству оценив её ответную реплику, он мотнул головой в настоящем офицерском поклоне, попытавшись стукнуть каблуками кроссовок и вовремя сдержавшись, чтобы не ляпнуть «Честь имею!».
Самочки, молча улыбнувшись, явно давая понять, что никакого продолжения их диалога не будет, повернувшись от него, пошли своей дорогой. Проводив взглядом обтянутые тканью, крутые, грациозно переминающиеся при ходьбе ягодицы «лапочки», он запрокинул голову и изобразил беззвучный вой. Затем он, с удовлетворением, убедился в отсутствии «обязательных» капель на джинсах и кроссовках, и продолжил свой путь, наслаждаясь ощущением лёгкости и некоторого возбуждения, вызванного мимолётной встречей с чертовски аппетитной «лапочкой».
***
Войдя в квартиру, в которой пока обитала одна, поскольку мать «отпускалась» в Анталии с очередным «полновесным» мужиком, «лапочка» зажгла везде свет. Прежде чем раздеться, она занавесила все окна; этот соседский щенок постоянно пытается подглядеть за ней со своего балкона (когда же он свалится, наконец?! ), да и в стоящем напротив доме может найтись какой-нибудь придурок с биноклем. Вообще-то, она гордилась своим, безусловно, красивым телом, но позволять кому попало, да ещё тайком, разглядывать свои прелести она не желала. Для неё в этом было что-то оскорбительное.