В этом мире я – гость непрошеный,
Отовсюду здесь веет холодом.
Не потерянный, но заброшенный —
Я один на один с городом.
И. Брусенцев.
Осень пропитывала мир исподволь, чуть заметно; солнечный свет побледнел, и на его фоне тени деревьев казались серыми и потерявшими свою летнюю значимость. Зелень листвы блекла, лишаясь сочности и плотности. Ещё летние ветра всё отчётливей разбавлялись запахом прохладцы. И то ли благодаря постепенности природных перемен, то ли из-за вечной замороченой занятости, но однажды люди, неожиданно для себя, проснулись в совершенно осеннем мире жёлтых листьев, серого неба, влажного воздуха и сырого асфальта. Потом, порывистый октябрьский ветер в одну ночь оголил деревья, обсыпав землю сыро-жёлтой жухлостью. И по контрасту с этой мятостью отмершей листвы, всё резче чувствовался вламывающийся в жизненные пространства холод.
Сутулый мужчина, заметно прихрамывая, шёл по тротуару широкого проспекта, засунув руки в карманы тёмно-зелёной ветровки. Длинные тёмные волосы обрамляли явно молодое лицо, странно испрещенное морщинами, придававшими ему выражение изнурённости. Он шагал, глядя под ноги, захваченный перекатом мыслей.
«Всё-таки, намерен это сделать?» «Да». «И что, думаешь, кто-нибудь оценит?». «Мне все равно». «Лжёшь! Ты надеешься, что Она заметит тебя, и заинтересуется твоей личностью». «Какая Она?». «Та самая абстрактная Она, которую ты хочешь…. А что ты, кстати, хочешь?». «Всё». «А именно?» «Не важно. И даже если никакой Её не существует, это надо сделать». «Зачем? Чтобы дальше хромать по жизни, ощущая себя героем, пусть и никому не известным?». «Хм». «Вот именно». «Но я…. Мне это нужно». «Дурак».
Стены многоэтажек, разрешеченные бельмами окон, под давлением ранних сумерек начали дробиться разными оттенками домашнего света. Свет уличных фонарей только подчёркивал резкость холодного воздуха. Жизнь постепенно втягивалась внутрь домов, вбирающих в себя людей, их тепло, чтобы защитить от резкости внешнего, зло чуждого холода. Тёмные окна, отражающие освещённые комнаты, как бы экранировали создаваемый людьми уют.
Он скапливался в корнях деревьев, растущих у окраин города. Выбираясь из-под палой листвы, он обвевал останки срубленных деревьев и кучи мусора, свозимого в пригородные лески в подло огромных количествах. По глубоким колеям, продавленным в земле грузовиками, по грунтовым съездам, он взметался на асфальтовые дороги, и по ним втекал в город. Такой знаковый признак цивилизации, как асфальт, стал первым проводником векового Холода в город.