Так что для Марии и тень на лице любимого была совершенно излишней, она, лишь мельком увидев мужа, почувствовала головокружение и беду. Она выжала тряпку и сказала себе в сотый раз, что отлично знала, за кого выходит замуж, женщина сильнее мужчины, так распорядилась природа, потому и продолжается род человеческий. Гуров же давным-давно уяснил: если жена запела, значит, его мрачные секреты раскрыты, следует идти и сдаваться.
Мария провела в ванной каких-нибудь пятнадцать минут и вышла в гостиную не в домашнем халате и босиком, а в стильном брючном костюме, в туфлях на шпильках, с легким макияжем, причесанная и в облаке французских духов.
— Дорогой, прошу, без вранья и вступлений, правду и только правду.
— Так и будет, но я тоже тебя прошу не играть героиню, решить вопрос просто, по-деловому, думая о нас двоих. Нам в любом случае будет достаточно скверно, лишнего нам не надо.
— Ты от меня уходишь! — Мария закричала.
— Дура!
Он не успел договорить такое простое слово, как оказался в объятиях. Мария его расцеловала и с восторгом заявила:
— Значит, все дело в твоих служебных неурядицах?
— Ты выбрала очень точное слово, — он не удержался от улыбки, а про себя добавил: “Если тюрьму или смерть можно назвать неурядицами, так ты абсолютно права”.
— Сейчас явятся ребята, чтобы мне не рассказывать дважды, подождем их прихода. У нас в доме хоть капля спиртного найдется? — спросил он.
— Капля, в которой можно утопить войско. Утром явился Шалва и принес две корзины. Сказал, что проиграл тебе пари. Я бутылки убрала в холодильник, баранину в морозилку, остальное на кухне. Не успела тебе доложить, увидела, что на тебя какнула птичка и требуется помощь.
— Князь действительно мне кое-что проиграл, — Гуров смутился. — Ты знаешь, я не заключаю пари, которое не могу отдать.
— Так ты и не миллионер, — с женской непосредственностью ответила Мария. — Жаль, что, кроме сыра, зелени и бокала красного вина, мне ничего нельзя. Иначе придется сменить амплуа.
В двери раздался условный звонок, однако Гуров заглянул в “глазок” и, лишь увидев Станислава, отодвинул стальные засовы. Не обращая внимания на протесты хозяйки, оперы сняли обувь, прошли в гостиную.
— Извини, Лев Иванович. — Нестеренко достал из плаща бутылку простой водки. — На большее не хватило.
— Я утром отлично позавтракал, — заявил Котов.
— А я вчера даже обедал, — добавил Станислав.
— Вот и отправляйтесь на кухню и хозяйничайте, у меня отгул. — Мария скинула ненавистные шпильки и устроилась в углу дивана.
— Берешь взятки, — констатировал Станислав, водружая на стол блюдо с различными закусками, зеленью и соленьями.