Голос Шерлока показался непривычным, каким-то сдавленным, — но я не мог поверить, что мой друг, говоривший со мной несколько минут назад, стал причиной этих криков.
В голове мелькнула мысль об инспекторе Джонсе. Хочется верить, что с ним все в порядке…
— Я уверен, он жив, — раздался голос Холмса позади меня. — Он слишком глуп, чтобы умереть.
Я повернулся на месте, подняв револьвер. Мой друг уже находился в комнате — неслышно вошел и затворил за собой дверь. Теперь он тяжело дышал, словно после бега. Я отступил от окна, впуская в помещение лунный свет и с ужасом готовясь увидеть темные влажные пятна на ладонях и рукавах Холмса.
— Как вы узнали, что я думал о Джонсе? — спросил я, в очередной раз дивясь проницательности Шерлока.
— Миссис Хадсон сообщила, что он побывал здесь, искал меня. Естественно, затем он обратился к вам, а вы, подчиняясь высоким моральным соображениям, рассказали ему о том, чему, как вам кажется, стали свидетелем. Вы знаете, что он сейчас снаружи, подстерегает меня. А крик… Он явно походил на человеческий, правильно?
— Включите свет, Холмс, — сказал я.
Мне показалось, что он покачал головой в темноте.
— Нет, это привлечет внимание. Не то чтобы они не знали, где мы находимся… Должны знать. Страх… он ведь так сладко пахнет… для пчел…
— Холмс, включите свет, или я вас застрелю.
И в этом доме, где мы прожили вместе столько лет, я понял, что говорю правду и от страха могу нажать на спуск. Ведь интеллект Шерлока — оружие куда серьезнее моего допотопного револьвера, как бы дико это ни звучало. Если Холмс заманил меня сюда в качестве следующей жертвы…
— Ну что ж, — сказал мой друг, — приготовьтесь, Ватсон. У меня был довольно насыщенный день.
Вспыхнула лампа.
Я ахнул. Мой друг смахивал на ходячего мертвеца.
— Не опускайте револьвер! — воскликнул Холмс. — Держите меня на мушке. Вы такого страху натерпелись, что готовы стрелять в ответ на малейшее мое шевеление. И это правильно. Цельтесь вот сюда. — Он постучал себя по груди, и я навел мушку, хотя едва на ногах стоял от слабости и был поражен до глубины души.
— Холмс… вы плохо выглядите!
— А чувствую себя еще хуже. — В устах Шерлока это казалось шуткой, но я не смог растянуть губы в улыбке.
На самом деле я едва мог дышать. Его одежда, прежде всегда безупречная, была изорвана, вся в потеках. Волосы сбились в грязные колтуны. На руках алели пятна — я увидел несколько порезов и позволил себе надеяться, что это его собственная кровь. Глубокие ссадины багровели и на щеке, но больше всего страшили глаза: расширенные зрачки и дикий взгляд сводили на нет впечатление от спокойного голоса.