— А расскажу-ка я тебе сказку, — усмехнулся Финист, снимая жилет с кармашками. — Про одного самоуверенного типа по имени Айнир Нурикеш. О его глобальных планах и не менее эпическом провале!
— Он тебя в долю не взял? — осведомилась Элна.
— Взял.
— Тогда неправильно долевые части распределил, наверное.
— Элу!
— Молчу, — подняла ладошки гремлина.
— Пойдем за кофе и сладостями, а потом сказочка.
Рыжая лишь рассмеялась, протянула ручку в сторону, и из пустоты вдруг появилась гербовая бумага, которой девушка помахала в воздухе и поведала:
— Твое официальное распоряжение, данное в порыве заботы о своем здоровье! Кофе — нельзя!
— М-да, а я еще считал себя умным, — печально вздохнул Финист и скривился. — Пошли за чаем...
Он снова подхватил малышку Элу на руки, и она, привычно вцепившись тонкими пальчиками в ткань костюма на груди феникса, подняла на него огромные светло-карие глаза и напомнила:
— И сказочку.
— И сказочку, — покладисто согласился Финист и с улыбкой дернул гремлину за медно-рыжую кудряшку. — Пойдем уже, сластена маленькая.
Змеиная провинция. Дом Лалидари
Разбудило меня немузыкальное напевание где-то в сторонке, сопровождающееся едва слышным звяканьем. Я даже проснулась от удивления. Ничего себе у Нурикеша репертуарчик с утра пораньше. Что-то про лучший день и битву с дураками.
Голос у попугая тоже был не самый приятный, но смысл песенки все равно крайне занимательный.
Кеша замолк, продолжилось только бряцанье. Звяканье и невнятное, но явно довольное бормотание феникса. Я повернулась на правый бок и, прищурившись от яркого света, бьющего из окна, наконец разглядела, чем занимается пернатое дарование.
Дарование распотрошило мои шкатулки с драгоценностями и сейчас с видимым удовольствием копалось в извлеченном богатстве.
— Доброе утро, — улыбнулась я, глядя на увешанного побрякушками попугая.
— Да разве оно доброе? — мрачно осведомился Кеша, выбирая браслетик поменьше и пытаясь пристроить его на голову, в дополнение к уже имеющимся там двум аналогичным украшениям и едва держащемуся за хохолок колечку. — Лялька, а я, оказывается, клептоман...
— А почему я «Лялька»? — недоуменно нахмурилась я, решив задать вопрос, который интересовал меня еще со вчерашнего вечера. Вроде, он не родственник, чтобы так меня называть.
— Потому что Лялька, — спокойно ответил Нурикеш, с легкой иронией глядя на меня. — Ты маленькая, хорошенькая и очень наивная. Кто ж еще? Дите...
— Ясно, — задумчиво почесала я висок и, потянувшись, сползла с постели. — И ты не клептоман. Ты просто в таком теле сейчас... Это оттуда же, откуда и симпатия к самкам попугая.