Мама… правда была такой стройной и мягкой? Почему на этих руках, которые день за днем трудились в полях, нет ни мозоли? И… папа, который должен был спать на правой кровати, – он что, ушел куда-то? И где мои братья, которые всегда мешались, когда я лез к маме, чтобы она меня приласкала?..
– Это правда ты… мама?
Да, Юджио. Твоя единственная в мире мама.
– Но… где папа? Где братья?
Хе-хе.
Что за странный ребенок.
Ты же их
убил, не так ли?
Внезапно собственные пальцы показались ему липкими.
Юджио раскрыл ладони, поднес их к глазам.
Несмотря на полумрак, он отчетливо увидел красную кровь, стекающую со всех десяти пальцев.
– …Аааааааа! – завопил Юджио и подскочил на месте.
Он принялся лихорадочно и самозабвенно тереть липкие руки о рубаху, не переставая кричать. Лишь много раз вытерев их, он осознал, что влага на ладонях – не кровь, а просто пот.
Это был сон – но, даже когда Юджио пришел к такому выводу, ему далеко не сразу удалось успокоить бешено колотящееся сердце и справиться с холодной испариной, проступающей по всему телу. Остаток воспоминания об абсурдно ужасном кошмаре прилип к нему и не желал исчезать.
Мать и отец… Я почти и не думал о них с тех пор, как ушел из деревни.
Мысленно пробормотав так, Юджио зажмурил глаза и попытался дышать неглубоко.
Когда он был маленьким и жил в Рулиде, мать работала в поле, ухаживала за овцами, да еще и домашним хозяйством занималась; ей просто некогда было ласкать Юджио. Они спали в разных постелях, даже когда он был совсем ребенком, и Юджио не помнил, чтобы он этим был недоволен.
Так почему же теперь этот сон…
Юджио помотал головой и обрубил эти мысли. Сны насылает богиня луны Лунария по своему капризу. Так что в кошмаре, приснившемся ему, никакого смысла нет.
Когда дыхание немного успокоилось, Юджио задумался, а где же он находится. Все еще съеживаясь, он осторожно открыл глаза.
Первое, что он увидел, – это был алый ковер, невероятно густой и с вытканным хитрым орнаментом. Этот ковер тянулся и тянулся во все стороны, сколько Юджио ни искал взглядом его край; Юджио трудно было даже предположить, сколько мог стоить этот ковер, если бы он продавался в текстильной лавке в пятом квартале Северной Центории.
Лишь взглянув прямо перед собой, он увидел наконец вдалеке стену.
Однако эта стена не была ни деревянной, ни каменной. Через равные интервалы там стояли золотые колонны, украшенные громадными мечами, а между ними были стекла. Скорее, это можно было бы назвать чередой окон, а не стеной; но комнат, где драгоценное стекло использовалось бы в таком безумном количестве, не найти даже во дворцах четырех императоров, правда ведь?