Сколько ни проветривай квартиру, некуда было деваться от острого, дымно-мясного запаха. Толстые безголовые тушки, истекая жиром, золотистыми грудами возвышались в кухне повсюду – на шкафах, в углах на клеенке и под столом. Мария в отчаянии думала, что в жизни больше не посмотрит на птичье мясо в гастрономах, так оно ей опротивело.
Неделю она зря потратила на бесполезные поиски работы. Безработица глубоко затронула средний класс – в городе было множество учительниц, согласных устроиться няньками и посудомойками.
На службе у Хаима, между тем, все необычайно поменялось. Сотрудников почему-то погнали продавать продукцию комбината где только можно.
– Германия отказалась от наших поставок, вышла затоварка, а холодильных установок не хватает, и портятся тонны мяса, – объяснил он.
Отправляясь утром на службу, он забирал мешок с десятком кур в надежде загнать их под сурдинку, приходил поздно вечером и валился на кровать без сил. Костюм висел в шкафу, теперь муж надевал старую куртку и кирзовые сапоги, точно поденщик. И впрямь иной раз являлся грязный, в драной куртке, приходилось латать, а однажды пожаловал с синяком под глазом…
– Представляешь, поскользнулся на ступеньке, упал с лестницы! – начал рассказывать со смехом, прежде чем Мария успела спросить. – Да так неловко кувыркнулся, видишь, левой стороной лица прямо о мусорный ящик на площадке!
Некоторое время спустя он снова начал носить костюм, но требования фирмы теперь стали еще более странными. В связи с участившимися забастовками в обществе возник кризис, дела шли скверно, и компания, уволив половину сотрудников, разделила служебное время на смены. Ночной труд оплачивался с надбавкой, поэтому Хаим согласился работать в ночь постоянно, уходил вечером, возвращался под утро и почти весь день спал.
Он действительно начал получать неплохо, денег теперь хватало. Однако Мария чувствовала беспокойство мужа, а от его костюма раздражающе несло чем-то незнакомым, душистым и, похоже, съестным, а особенно сильно – табачным дымом, хотя сам он не курил. Ловя на его одежде слабый запах духов, Мария недоумевала, не сомневаясь, тем не менее, что другой женщины у него нет. Он любил только ее, свою жену, любил с такой силой жертвенной мужской нежности и непреходящей страсти, что иногда ей казалось – редко кто умеет так любить. Измена и Хаим были несовместимы.
Между тем Сара стала у младших Готлибов частой гостьей. Марию растрогал подарок золовки: девочка вытряхнула свою копилку, выпросила, подольстившись, недостающие деньги у братьев и принесла роскошный гарнитур столового серебра.