Все были одеты по сезону и труду. На заработанные в осеннюю путину деньги купили на складе у Тугарина спецодежду по карточкам: цигейковые шапки, ватные телогрейки и валенки. Получки не хватило, заплатили еще за железные листы для печных труб. Большинство попало в долговые списки.
Поставили шалаши из деревьев и веток, облепившая их мокрая кашица снега смерзлась щитом от ветра и вьюг. Продырявливая подол моря ломами и пешнями через каждые двадцать метров, пропускали сети во множество черных чаш-прорех, черпали железными сетками на шестах обломки льда и шугу. Начальники объяснили, как и что нужно делать, на какие острова идти, если здесь кончится рыба, и удалились.
Проруби промысловики обновляли по три-четыре раза в день. Не дай бог оставить сеть хотя бы на полдня! Она могла примерзнуть к исподу льда так, что уже не вытащишь. Снасти стоили дорого, люди даже подумать боялись о цене. Сеть из прорубей вытаскивали шитыми дома из брезента рукавицами, но рыбу с ними из ячей не вызволить – выбирали голыми руками, обмирая от стужи. Ячеи мгновенно леденели на воздухе, рыба становилась тверже поленьев, ощетиненное железо плавников рвало хрусткую сеть.
Одеревеневшие пальцы не могли застегнуть пуговицы телогреек. Запахивались и подвязывались мешками на шее и поясе, так казалось теплее. Руки в работе теряли чувствительность, и подушечки пальцев с содранной кожей неожиданно переставали саднить. Если пальцы шевелились – значит, живы, если совсем не повиновались, рыбаки били в ладоши. Иногда чудилось, что идет концерт, такие овации звучали кругом. Но когда не помогали и аплодисменты, а пальцы катастрофически белели, рыбакам ничего не оставалось, как помочиться на них, не то отлетят стекляшками, обломившись со звоном. Лишь бы хватило сил оттянуть штаны…
Юозас первым, в отчаянии и спешке, применил этот странный способ спасения пальцев. У паренька получилось, он объяснил Хаиму, Хаим – остальным. Вначале от теплой струи в пальцы как будто вонзались десятки игл, устремлялись в кровь и пробирали до сердца. Дух захватывало так, что темнело в глазах. Тут надо было брать волю в кулак, чтобы не потерять сознание, не вылить из себя все сразу и, главное, умудриться не поморозить что-нибудь другое. А как только пройдут пограничные мгновения кромешной боли, пальцы начинают отходить. Отогрев их в подмышках, можно снова сунуть руки в студеный кипяток проруби и снова бороться с зимой за право взять рыбу для фронта из другой сети, третьей, четвертой…
По каплям цедили ледяное море истерзанные запредельным холодом руки поселенцев. На следующий день все повторялось, невзирая на крепнущий в прорубях лед и постоянные вьюги.