– Эй-эй, не увлекайтесь, нам не достанется! – слышались голоса.
– Да пейте, чего, – размягченно улыбнулся Галкин. – У меня еще есть. Праздник же, всех угощаю.
Баянист уселся на табурет, тяжеловато пробежался по клавишам, побуждая к игре инструмент и заскорузлые пальцы.
– Белый танец, белый танец! – крикнул кто-то.
Быстро захмелевшие девушки подхватились, потащили кавалеров к незанятой середине цеха. Хаим понял, что стоять, греясь у печи, ему не дадут.
Пригласившая его девушка была Хаиму незнакома. Очевидно, новенькая, из другой рыбачьей артели, почти девочка, или казалась моложе – приземистая, с красным носиком-пуговкой и шалыми глазами. Сверху Хаим видел белую нитку ученического пробора и крученные из шпагата бусы в низком вырезе кофты. Девушка плохо держалась на ногах, Хаиму пришлось поддерживать ее под локти весь танец и, не дождавшись завершения мелодии, прислонить к стене, чтобы не свалилась.
Натужно грянула «цыганочка». В пляске народ растормошился, размялся и тотчас выбился из сил. Загнанно дышащий круг выручил один из подростков – скинув великоватые валенки, пошел вприсядку. Тяжко выбрасывались ноги в редких, вязанных из шерсти носках, – он явно хотел произвести на кого-то впечатление и решился на геройство. Жесткий скрип его коленей соперничал с треском дров в печке, и сквозь щербатую улыбку проскальзывало страдание. Те, у кого колени опухли и давно не гнулись, смотрели на смельчака со смесью зависти, жалости и восторга. Отдавая дань веселому отчаянию плясуна, все сильно хлопали в ладоши. Отмучившись три круга, он подхватил на излете валенки и врубился в толпу.
Баян подавился аккордом и затих, музыканта снова попросили сыграть что-нибудь не быстрое. Никто вроде бы не объявлял белого танца, а та маленькая девица с шпагатными бусами опять подступила к Хаиму. Шмыгнув носом, изобразила что-то вроде неловкого книксена, качнулась и умудрилась выстоять.
– Я – Лора, – шепнула ему в шею. – А вас как зовут?
– Хаим.
– Вы – еврей? – простодушно поинтересовалась она.
– Да.
Он подумал, что девчонка примерно ровесница Сары, и сердце откликнулось щемящей нежностью.
– Поцелуйте меня, Хаим.
Помедлив, он наклонился и коснулся губами ее твердой прохладной щеки.
– Нет, не так… Вы что, не умеете целоваться?
– Я женат.
Партнерша горестно выдохнула:
– Ну и что. Зачем-то же вы пришли сюда один, без жены.
Хаим насилу дождался окончания танца. Проводив девушку в смеющуюся стайку подруг, зашел за спины парнишек и незаметно протиснулся в тень к бочкам соленой рыбы.
Несколько раз открылась и закрылась дверь, напустив клубы морозного тумана. Галкин угостил ребят папиросами, и кто-то из девушек, не терпящих табачного запаха, настоял, чтобы курильщики дымили на улице. А нынешняя щедрость Галкина превзошла все: пошарив в своем волшебном ящике, он с индейским кличем потряс двумя бутылками водки. Молодежь загалдела, сбилась вокруг, все уже освоились и не стеснялись.