— Тебя Галаня зовёт, пленников допрашивать, — сказал он мне.
Я отправился на атаманский струг, нырнул в люк на корме и спустился по крутой лесенке вниз в небольшую каморку, служившую Галане адмиральской каютой. Свет сюда проникал из двух слюдяных окошечек. Каюта была убрана мягкими коврами, на которых в беспорядке валялись подушки. На подушках барином возлежал атаман, ещё не переодевшийся и не помывшийся после схватки, с засохшими пятнами крови на рубахе и лице. Гольшат набивала ему табаком турецкий кальян. Перед ним стоял захваченный в плен вьюнош, а позади него кат Вакула.
— Ты, Васька, свою дурную храбрость брось показывать, — сказал Галаня указывая на мою забинтованную голову. — Я видел, как ты рубился. Прямо грудью на сабли лез. Смело, но глупо. Как ты уцелел, не пойму. Вот прикончит тебя кто-нибудь, где я другого толмача отыщу.
Объяснять атаману, что моё поведение объясняется вовсе не излишней храбростью, а неопытностью в бою я не стал. Но совет принял. Зарёкся лезть на рожон.
— Спроси, Васька, этого юнца, как его звать и кто он таков, — сказал Галаня.
Я спросил. Однако вьюнош не отреагировал на вопрос. Он гордо стоял перед атаманом вольных казаков, сжигая того ненавидящим взглядом.
— Он тебя не понял или просто выпендривается? — раздражённо поинтересовался Галаня.
— Выпендривается, — уверено ответил я.
Вакула тут же ткнул гордеца в живот своим железным кулачищем. Тот застонал и, согнувшись пополам, упал на колени. Заплечных дел мастер продолжил методично избивать молодого дербентца, пока тот, наконец, не выдержал.
— Это Багир, сын младшей и самой любимой жены влиятельного кызылбашского князька, — перевёл я то, что смог понять. — Он плыл со своим отрядом в Исхафан, чтобы познать в шахском войске благородное искусство войны.
— Вот и познал, — сразу заулыбался Галаня и сделал знак Вакуле отпустить вьюноша.
На другие суда просигналили приказ сотникам и десятникам собраться на совет. К головному стругу понеслись юркие ялики. Разбойничьи командиры спустились в каюту Галани и долго совещались. Наконец было принято решение Дербент не штурмовать. Взять выкуп за пленника и идти на Шемаху.
Багира привязали к мачте, и галанин струг стал смело приближаться к стенам города. Начавшие было палить пушки, сразу захлебнулись. Очевидно, артиллеристы разглядели пленника.
Через час на борт струга пожаловал отец пленного вьюноша — благородный старик с седой бородой, облачённый в длинные одежды. После коротких переговоров он согласился заплатить выкуп за сына, и собрать выкуп за город, чтобы тот мог избежать разграбления.