– Да тише вы там! – цыкнул впередисидящий парень с нашивками сержанта на черной титановке{Титановка – форменная куртка бойцов Внутренних войск.}.
– На завтра у нас запланированы две операции. Первая – зачистка «Авлиты» вместе с россиянскими медузами{Медузы – военные моряки.}, вторая – вылазка на Мекешки, попытаемся раздобыть топливо и осмотреть станцию на предмет наличия застрявших товарняков. На Мекензиевы горы отправятся парни Павла Степановича в сопровождении сержанта Самсонова и сержанта Сергеева. Особых огневых столкновений быть не должно, заодно и наши птенчики оперятся, если вдруг зомбаки появятся. Нужно же им руку набивать да стрелять учиться. Не все ж друг другу задницы дырявить.
В зале раздались сдавленные похрюкивания – у кого-то разыгралось богатое воображение, помноженное на черный армейский юмор.
Сразу же вспомнилась бородатая история про командира патруля и молодого, только что вылупившегося и не успевшего опериться до жизненно необходимых цинизма и пофигизма лейтенантика. Неокрепший офицерский ум никак не мог понять, чего требует командир патруля, интересуясь, почему у него задница не порвана. При этом интересуясь весьма и весьма настойчиво. Паренек уже перечислил все версии уставных отмазок – «виноват», «так точно», «исправлюсь». Но командир закипал и, брызгая слюнями, требовал, чтобы лейтенантик немедленно порвал зад. С бедного парнишки семь потов сошло, когда командир патруля приказал патрульным заломить ему руки за спину и наклонить, особо не церемонясь. Молодой, не испорченный армейскими буднями лейтенантский ум понимал, что сейчас его жизнь разделится на «до» и «после». Но все оказалось намного прозаичнее – просто полы шинели, в которую был одет молодой офицер, не были разрезаны до перемычки, как того требовал устав. Исправив этот недостаток, командир патруля деловито потер руки и, отдав честь, отправился дальше.
Павел Степанович, к слову, взял негласное шефство над местной молодежью – курировал студентов, не давал им спуска, абсолютно верно полагая, что боец без работы – потенциальный преступник. А уж если учитывать расхлябанность и вольнодумство студенческой братии, загружать парней делами нужно было с раннего утра по поздний вечер. Студентики вначале пытались бузить, качать права и вспоминать об Организации Объединенных Наций, пока их банально не лишили ужина, а потом завтрака и обеда. Гарнизон крепости был не таким уж и многочисленным, даже несмотря на прилив гражданского населения, поэтому пока такие меры наказания еще помогали. Просто женщинам, что работали в столовой на раздаче пищи, строго-настрого запретили что-либо выдавать тем, у кого нет продуктовых карточек. Да, возможно, кому-то это покажется садизмом, фашизмом или еще каким-нибудь «-измом», но Рябошеев посчитал, что в гарнизоне не так уж много продуктов, чтобы кормить дармоедов и лентяев, особенно когда ими являются молодые пацаны, годные, так сказать, к строевой службе.