Пушки, изрыгая пламя, посылают снаряды по мишеням. Солдаты снова заряжают орудия. Артиллеристы старательно выполняют команды юного командира. Еще залп — и цель поражена. Он не может сдержать улыбки и делает для себя вывод: в трудные минуты надо уметь взять себя в руки, сосредоточиться, отбросить страх и сомнение, проявить твердость и волю. Тогда все получится.
И снова Петербург. В дни увольнения он бродит по улицам города, который притягивает его к себе какой-то магической силой. Любуется дворцами, храмами, мостами через Мойку и Фонтанку с их удивительными скульптурами. Подолгу стоит на Дворцовой площади у величественного памятника в честь военных побед России. Он тоже может стать причастным к славе предков, если продолжит их ратные деяния, будет честно служить Отечеству.
Однажды, неожиданно для себя, оказался в Усачевом переулке с его скромными, серыми домами. В одном из них живет его мать — Каролина Карловна. Видно, сами ноги принесли его сюда. Ах, мама, мама! Давно для Евграфа это слово потеряло свою теплоту и нежность. Несколько лет назад, когда он учился в кадетском корпусе, мать бросила их с отцом, вышла замуж за другого, уехала в Петербург. Не стало в родительском доме семейных радостей. Евграф тяжело переживал роковой шаг матери, возненавидел ее. Постепенно ненависть как бы растворилась, ее заменило полное равнодушие к этой, ставшей чужой, женщине, а всю свою сыновнюю любовь и привязанность он перенес на отца — Николая Евграфовича.
Мать, конечно, узнала о поступлении сына в военное училище и однажды явилась к нему сама. Он вышел к ней безразличный, с замкнутым выражением лица, с нахмуренными короткими бровями. Каролина Карловна бросилась к нему, обняла, порывисто поцеловала. Он стоял безучастный, опустив руки.
— Дорогой мой Графчик, — говорила она взволнованно. — Я не могу забыть тебя, ведь ты мой первенец. Ты уже взрослый и должен понять: не сложилась у нее жизнь с Николаем Евграфовичем. Такое бывает. Не казни меня, ради Бога, за это, не обвиняй. Все же я твоя мать.
— Я не обвиняю вас, не имею права обвинять, — тихо произнес он в ответ.
— Ну вот, уже называешь меня на "вы", — заплакала Каролина Карловна, вытирая платочком слеш. — Боже мой! Ты будешь заходить ко мне? Будешь?
— Не знаю, у меня почти нет свободного времени.
— Ах, Графчик, ведь вас, юнкеров, отпускают а увольнение на праздники. Что же ты делаешь в эти дни?
— Читаю, учу предметы, — говорил он, глядя в сторону. — Хочу кончить училище по первому разряду.
— Это хорошо, милый, ты ведь такой способный мальчик…