Но сейчас Крутень, Арцеулов и Иванов должны были испытать истребитель "Моска-Б-бис". Собственно, это вариант предыдущей конструкции, но одноместный, значительно меньших размеров. На аэроплане установлен двигатель "рон" или "клерже". Крылья при перевозке складываются, что создаст определенные преимущества. Горизонтальное оперение — из одного руля, без стабилизатора. Бортовое оружие — пулеметы системы "люис" или "кольт" с отсекателями пуль на лопастях винта. Другой вариант — ось ствола направлена поверх винта.
Интерес к новым самолетам у Евграфа Николаевича — неутолимый, непроходящий. Когда-то, в артиллерийском училище, а потом в дивизионе, он дотошно изучал орудийные системы. Теперь пытливо вникал в тайны воздушного аппарата. Вникал, пытаясь разгадать его возможности, характер и одновременно прикидывая, на что он способен в воздушном бою. Но Крутень был не только практик, он живо интересовался теорией, аэродинамикой, изучил работы Н. Е. Жуковского "К теории летания" и "О парении птиц". Поразило, что в последней ученый теоретически обосновал возможность выполнения планером "мертвой петли". Лишь двадцать два года спустя Петр Николаевич Нестеров эту мысль воплотил в реальную фигуру.
Соратники Крутеня, осваивавшие вместе с ним на заводе "Дукс" новые машины, отметили эту одержимость Евграфа Николаевича. Им казалось — у него в жизни нет иных интересов, кроме авиационных. Часто он подолгу сидел в кабине, не взлетая, о чем-то раздумывая, "проигрывая" предстоящий полет. "Крутень молится", — острил кто-нибудь из авиаторов.
И все-таки интересы летчика не замыкались только на авиации.
Узнав, что Арцеулов — внук известного художника-мариниста Айвазовского, Евграф Николаевич расспрашивает летчика о том, как писал свои полотна великий певец моря, как рождались сюжеты.
— Я люблю живопись, — признался Крутень, — никогда не пропускаю возможности посмотреть картины в музеях или в частных коллекциях. В Петрограде не раз бывал в Русском музее, а в Москве — в Третьяковке. У иных полотен подолгу стою, раздумываю, даже волнуюсь…
— А сами вы, Евграф Николаевич, не пытались рисовать? — поинтересовался Арцеулов.
— Признаться, пытался и пытаюсь. Но все это карандашные наброски. Впрочем, наверное, у меня нет таланта, хотя моя маман утверждала обратное. Она хотела, чтобы я выучился на художника. Отец же приказал: в армейский строй!
— Многие люди не знают, какой путь выбрать в жизни, — продолжал разговор Арцеулов. — А когда по-настоящему определят свое призвание, то бывает уже поздно. Но зато у вас, штабс-капитан, большой авиационный талант. Не я один в этом убежден. А сам я долго кренился между живописью и авиацией…