— Вы говорите "бэбэ"? — смеется великий князь. — Какое смешное название, впрочем, это в стиле французов. Они же придумали "парасоль", что значит "зонтик от солнца".
— Так прикажите, ваше императорское высочество, выдать со склада несколько аэропланов, — спешит высказать свою просьбу Крутень. — Самолеты должны быть однотипными, иначе получится разнобой в наших действиях.
— Хорошо, — задумывается Александр, прикладывая ладонь ко лбу. — Изложите письменно свою просьбу моему начальнику штаба генералу Барсову. Я дам распоряжение. Хоть самолетов мало, но для вас не пожалеем.
— Благодарю, ваше высочество.
— Вопрос этот мы решили, — откидывается на спинку кресла великий князь. — Побывайте сегодня на базе, посмотрите самолеты. Выберете те, что вам по душе.
Александр встает с кресла, быстро поднимается со стула и Крутень.
— Я вас всегда имею в виду, штабс-капитаи, — как бы признается августейший. — Мне нужны такие деятельные, храбрые, верные престолу и отечеству офицеры. Намерен посылать вас на самые ответственные дела, возможно и за рубеж. Так что долго не придется задерживаться на одном месте.
— Но как же мой авиаотряд? — деликатно возражает Крутень. — Мне предстоит много работы, надо выковать хороших истребителей, испытать их в воздушных боях. Надо воевать.
— На вашу должность найдутся другие, мы это решим. — В голосе великого князя чувствуется недовольство. — Отправляйтесь.
Аудиенция окончена.
Крутень еще не знает, что возражать августейшему крайне опасно — доброжелательность может быстро перейти в неприязнь, вражду, и тогда несдобровать осмелившемуся усомниться в правильности распоряжения великого князя. Позднее один из высокопоставленных царских сатрапов охарактеризует Александра Михайловича как страстного интригана, человека с большим самомнением и амбицией, способного на скрытые подвохи в отношении подчиненных.
Вторую половину дня Крутень провел на 3-й авиабазе, придирчиво осматривая самолеты, которые ему предлагали. Прижимистый начальник авиабазы, несмотря на распоряжение великого князя, явно хотел всучить машины не лучшего качества. "А куда я дену этот аэроплан?" — то и дело произносил он, когда Крутень отвергал предложенный ему экземпляр.
В этот день Евграф Николаевич должен успеть в один из госпиталей, расположенных в центре города. Здесь работает сестрой милосердия его возлюбленная — Наташа. С ней он с давних пор в близких отношениях. Кто она для него? Жена? Нет. Во всяком случае, связь их не освящена церковью. Друг? Нет, больше чем друг. При воспоминании о ней учащеннее бьется сердце. От Наташи исходит то душевное тепло и участие, которых так не хватает ему в суровой ратной жизни.