Соображая, как добраться до замка по такой темноте, я вдруг ощутила неприятное тепло и пощипывание на щеках и только тогда поняла, что из глаз катятся слезы, безотчетные и от того неудержимые.
— Глупый, наивный Риэль… — прошептала я разгулявшемуся к вечеру ветру.
На улице и так совсем стемнело, поэтому я не сразу заметила, что темнота стала слишком глубокой, слишком бархатно-манящей, чтобы быть естественной. Я стала озираться в тщетных попытках засечь причину такой неожиданной перемены, но получила лишь всевозрастающее беспокойство. Голос, раздавшийся прямо за моим плечом, заставил сердце пропустить пару ударов, ведь всего секунду назад, готова поклясться, там никого не было.
— Ты хорошо поработала, Верховная Жрица.
Я резко обернулась и нашла взглядом источник голоса — это был… нет, не человек. Тень, силуэт, лишенный каких-либо деталей, невообразимо черный, будто всасывающий в себя окружающее пространство.
— Кто ты? — с голосом совладать оказалось куда сложнее, чем с телом.
— Посланник. Повелитель желает сделать тебе подарок в честь вступления в Игру.
— Повелитель… Анатас?!
— Ты медленно соображаешь, Жрица. Разве может у тебя быть иной повелитель?
— Н-нет… наверное.
— Что ж, — быть может мне показалось, но бьюсь об заклад, посланник решил, что связываться с жрицей-тугодумкой себе дороже. — Ты можешь распорядиться этим даром на свое усмотрение: поглотить или дать новую жизнь. А можешь любоваться хоть до конца жизни.
Тень достала что-то из незримых карманов, и внезапно тьму разогнал ослепительный свет двух пульсирующих сгустков энергии. Их сияние было столь ослепительно чистым, что глаза начинали слезиться, но я не могла оторвать взгляда от…
— Что это?
— Две души, что не дают тебе покоя. Так велел передать повелитель. Это щедрый дар, жрица, — я ощутила внимательный взгляд тени. — Распорядись им с умом.
Посланник исчез так же внезапно, как и появился. О его присутствии напоминали лишь два огонька, горевшие в ночи. Я бережно поместила души в камень-накопитель, который с недавних пор носила с собой, и почувствовала, как задыхаюсь, не в силах поверить в такое счастье.
Издалека послышался стук подков и колес, сражающихся с неровной дорогой, и вот, показался источник звука — старая кобыла, запряженная в деревянную повозку, а на ней восседал человек того возраста, когда ты уже не юноша, но еще и не мужчина. Он держал вожжи и устало склонил голову, едва не засыпая, поэтому не сразу заметил в темноте мою неприметную фигуру.
— Тпррр, — лошадь остановилась, всем своим видом выказывая крайнюю степень флегматичности. — Куда идешь в такой час, девица? Может подбросить надобно?