Костёр потух, лишь сизый дымок отходил от него. Рядом с прогорелыми брёвнышками лежала пара гильз. Я взглянул на окно рядом, под ним тоже лежали гильзы “калаша”. Видимо, кто-то приходил к нам ночью, да вот только я ничего не слышал. Теперь я посмотрел на автомат нашего листомана, да, действительно, предохранитель сдвинут на стрельбу одиночными. А обратно он его не поставил, лишь бы не пальнул, когда будить будем.
Кстати, насчёт будить, пора и старшим подыматься.
Я чуть приподнялся и сразу заметил движение со стороны двери. Видать, пронесло, и не выстрелил даже, что ж, его чуткость будет меня ещё долго поражать.
– Может, дашь им ещё немного поспать. Если выспался ты, то это ещё не значит, что у всех остальных такая же ситуация, – посоветовал Антон и немного зевнул.
– Ого, а кто тебе сказал, что я выспался, да и вообще, что же вы меня ночью на дежурство не разбудили, как всех? – поинтересовался я, подходя к Петру.
– Решили, что тебя будет лучше на красный участок поставить, – отозвался дозорный.
– Вот оно значит как. Ну что ж, тогда, ради своей же безопасности, я лучше заставлю встать наших основных бойцов,– сказав это, я нагнулся к Пете и принялся трясти его за плечо, – и, пока раннее утро и все вредные зверюшки спят, мы отправимся дальше в путь. А значит, вполне возможно, сможем проскочить наш “красный участок” без каких-либо передряг. Ха, верно я говорю? – после этих слов я протяжно зевнул.
Вскоре солдат стал издавать неясное мычание и глухие утробные звуки – предшественники пробуждения. Я оставил его и направился к Гоше повторять ту же операцию. Антон лишь ухмыльнулся.
Через десять минут все были на ногах. Мы немного занялись личной гигиеной. Даже перекусили маленько: по хлебной дольке с колбасой, почти всё в этом было с “того времени”, кроме хлеба, но он из дрожжей с пресловутого “того времени”. После все сходили по личным делам в угол избы, мало ли когда мы следующий раз остановимся. И ещё через двадцать минут мы все сидели в машине и ехали к Витебску.
Таким образом, на часах у меня начало показывать пол-одиннадцатого.
По пути Гоша рассказывал план дороги, оказалось, ночью он только и занимался, что пытался заучить путь. Все сидели и слушали, кроме меня. Я перекусывал, причём на ходу. Начальная пища не утолила жажду голода, а только разгорячила её. Поэтому сейчас я сидел и запихивал холодную тушёнку себе в рот, пытаясь как можно быстрее жевать, и как можно меньше обращать внимание на вкус. А ведь всё потому, что получилось так, что я единственный, кто не успел к горящему костру ещё ночью и не разогрел свою порцию, так что в конечном итоге выходило: за последние сутки все поели по два раза, и только я один – раз.