– Что ж так сложно? – поинтересовалась Надежда Николаевна.
– Такой проект! – Дядечка улыбнулся и пожал плечами.
– Не проект, а бардак! – проговорил из угла мрачный небритый тип с перевязанной головой и синяком в пол-лица.
Лифт как раз доехал до четвертого этажа, и Надежда вышла, не вступая в дальнейшие дискуссии.
Через десять минут, несмотря на все сложности и препятствия, она добралась до второго хирургического отделения.
– Где тут третья палата? – спросила она у пробегавшей мимо взволнованной молоденькой сестрички.
Та почему-то ойкнула, схватилась за голову и юркнула в боковой коридор. Надежда удивленно пожала плечами, но тут ей как раз попался на глаза указатель: «Палаты 1–3». Она двинулась в направлении стрелки и вскоре увидела третью палату. Перед ее дверью с озабоченным видом толпились несколько врачей. Дверь палаты то открывалась, то закрывалась, туда входили новые люди. По их беспокойным лицам и царящей вокруг нервозности Надежда поняла, что в палате что-то произошло и ее туда наверняка не впустят. Однако она не привыкла сдаваться и отступать перед такими мелкими препятствиями. Надежда Николаевна воровато огляделась и открыла дверь с надписью «Сестринская». Сразу за дверью висел крахмальный белый халат. Надежда торопливо накинула его, поставила сюда же, в сестринскую, пакет «Севзапмолоко» с многострадальным кейсом внутри и вернулась к третьей палате. Здесь она придала своему лицу строгое и профессионально озабоченное выражение и проскользнула внутрь.
Вокруг единственной кровати столпились несколько врачей. Один из них, видимо, дежурный врач отделения, докладывал низенькому пожилому человеку с седыми кустистыми бровями, судя по важному самоуверенному виду, – начальнику.
– Больной Кулик, сорок два года, поступил вчера с сотрясением мозга после дорожно-транспортного происшествия. Состояние было удовлетворительным, сотрясение компенсировано. Сегодня по просьбе родственника помещен в одноместную коммерческую палату. Настаивал на скорейшей выписке… после тихого часа дежурная медсестра вошла для проведения плановых процедур и обнаружила… – лицо врача растерянно вытянулось. – Ничего не понимаю, Конрад Карлович, удовлетворительное же было состояние, и вдруг умер!
– По форме, по форме докладывайте, Андрей Васильевич! – Начальник поморщился и пошевелил бровями. – А вообще мозг – дело тонкое… Лев Николаевич разберется во время вскрытия…
В это время один из врачей, обступивших постель, отошел в сторону, и Надежда увидела лежавшего на ней человека. Восковое бескровное лицо, полуприкрытые глаза не оставляли сомнений в том, что этот человек мертв. Однако это был не Кулик, не тот мужчина из маршрутки, который взвалил на Надежду хлопоты со своим чемоданом! Тот был невысокого роста, какой-то хрупкий весь, мелковатый, волосы редкие с проседью, прилично за сорок. Этот же мужчина был примерно того же возраста, но худее, с более правильными чертами лица, и волосы у мертвеца были темнее и гуще. Конечно, смерть меняет людей, но не до такой же степени!