В самой же Германии с началом Первой мировой войны воплощались идеи о государственном регулировании экономики. Уже в 4 августа 1914 г. рейхстаг принял закон «Об усилении роли бундесрата в экономических мероприятиях». В 3 параграфе этого закона говорилось, что бундесрат уполномочен предписывать во время войны те меры, какие окажутся необходимыми для устранения экономических неполадок. Число профсоюзов в период с 1914 по 1919 год выросло с 3 млн. до 8,5 млн. С другой стороны в августе 1914 года для оказания давления на правительство объединились два крупнейших предпринимательских союза: Центральный союз немецких промышленников железа и стали и Союза промышленников готовой продукции и экспорта. Обе стороны выступали за государственное регулирование в сфере экономики, для одних оно было гарантией стабильной трудоустроенности, для других — стабильной прибыли.
К примеру, В. Ратенау придерживался мысли, что затяжная война лишь баснословно обогатит англо-американские верхи, склонялся к мысли о заключении мира с континентальными державами. Англию же, с ее экономическим и морским могуществом, считал главным врагом Германии, «для укрощения» предлагал систематически бомбить с воздуха, оказывая «влияние на нервы», в чем видимо не последнюю роль сыграло то, что его фирма AEG также производила двухмоторные бомбардировщики. Он, а также представители сталелитейной промышленности — Г. Крупп и фармохимической — К. Дуйсберг решили, что военные действия должны вступить в горячую фазу, для чего должность начальника Генерального штаба должна перейти к Паулю Гинденбургу [2][17].
Сговору предшествовала записка майора Макса Бауэра, являвшегося связующим звеном между промышленниками и военными, где говорилось: «Мы находимся в состоянии бесперспективной обороны, а тем самым — в величайшей опасности… Спасти нас может, вероятно, только человек сильной воли, который благодаря доверию, которым он пользуется, воодушевит народ на крайние жертвы…». В августе 1916 года канцлер Бетман-Гольвегуже категорически потребовал от кайзера смещения начальника Генерального штаба Э. фон Фалькенхайна и назначения на этот пост П. Гинденбурга фон Бенкендорфа. Вильгельм II разрыдался, когда ему сообщили, что армия больше не доверяет Фалькенхайну.
Нового начальника штаба отличала его популярность, которой всегда можно было прикрыть непопулярное решение и известная в определенных кругах черта «старого Гинденбурга»: «Искусство, фактически играя роль слепого исполнителя желаний своих советников, делать вид, будто он именно является начальником, действующим по собственной воле».