— Это как? Я же не умею…
— Ничего, у Иисуса ведь тоже получилось с первого раза. По мановению души и ты пойдешь. — Он хрипло рассмеялся, сбросив на постель перегоревшую красную лампочку. — Прибывает колонна баптистов с Севера, специально, чтобы поглядеть на тебя. Янки-баптисты!
Он сплюнул, и плевок приземлился рядом с лампочкой.
— Зато у этого народа есть бабки, — пробурчал он сквозь зубы, спускаясь по стремянке, — и мы устроим им чудо за бабки…
Не шелохнувшись, я смотрел, как он хватает лестницу своими огромными лапищами — вот так же, совсем недавно, он уволок одну девушку в соседнюю комнату.
— Оденься поприличней. В ту розовую тряпку, что я тебе купил. Организуем выездное шоу. — Он хлопнул ладонями так, что я вздрогнул, вспомнив крики из соседней комнаты. Провинившиеся девушки молили о пощаде и клялись, что такого больше никогда не случится.
— Пошли! — Он снова хлопнул так, что я чуть не подпрыгнул. Вскочив с кровати, я метнулся в специально устроенную для меня гардеробную.
Я все ждал, когда же он переступит черту нашего неписаного договора и «тронет меня пальцем». Уже готовый протянуть руки навстречу, чтобы он схватил и отволок меня гуда же. Я даже как-то забрызгал черри-колой мою белую ризу, специально, чтобы спровоцировать его. Он лупцевал Пух за то, что на ней слишком быстро рвутся чулки, которые он покупает. Сидя на краешке кровати, я заметил, как его физиономия приобретает свекольный оттенок, а руки хватают воздух, точно пытаясь поймать рыбу. Не шелохнувшись, я сидел и выжидал. Примерно так же я поступал и с Сарой, когда она заявлялась домой после недельного отсутствия. Тогда я вытаскивал из ее чемоданчика какую-нибудь особенно дорогую для нее вещь и портил ее. Выложив на виду, замарывал кетчупом из разовых пакетиков. Потом сидел и ждал, пока она обратит внимание. Рядом был предусмотрительно положен ремень.
Ho Ле Люп только крякал и фыркал как неисправный пылесос.
— Стоит уйму денег? — невинно спросил я.
— Хмм! — прокряхтел он.
— Ты сердишься?
Ле Люп не оборачивался, но я чувствовал, как внутри у него кипит и как сжимаются громадные кулаки. Затаив дыхание, я смотрел, как он разворачивается на каблуках.
— Скажи Пух, пусть пошевелит задницей и зайдет ко мне как только появится.
И улыбнулся пустым провалом рта, напоминающим мертвую щель каньона.
Позже в этот день я слышал, как он отдубасил Пух за то, что та слишком громко хлопнула дверью.
После этого я уже никогда не испытывал его терпения.
Солнце почти закатилось, когда Ле Люп закончил свою проповедь, и я покинул укромное местечко в густых зарослях пихт, елей и калифорнийского лавра. В кустах ивняка он замаскировал иллюминацию, и теперь жутковатый красный туман дымился над мрачными водами, распахнувшимися предо мной. Десятка два янки толпились на противоположном берегу с Библиями в руках.