Сперва я решил, что там болтается какой-нибудь амулет, вроде облезлой кроличьей лапки, но тут внезапно передо мной предстал енотовый пенис.
— Разве он не великолепен? Правда, классно? — спросила Пух, покачивая передо мной косточкой.
Первой моей мыслью было, что это ее заслуженный пенис. Должно быть, до Глэда докатилась слава Пух, и он вознаградил ее.
— Так тебе тоже выдали?
— Не поняла? — недоуменно качнула головой проститутка.
— Ну, то есть ты его… заработала? — с натужным спокойствием как можно мягче спросил я.
— Нет. Я его просто нашла. — Улыбка Пух стала еще шире.
Моя рука невольно потянулась к шее, и тут я вспомнил, как зашвырнул амулет…
— Забавно. — Пух засмеялась несколько натянуто.
Словно соглашаясь, что это и в самом деле забавно, я ответил отрешенной улыбкой.
— Скунсовую капусту сажают у дома, потому что она зимой согревает землю и не приходится лишний раз махать лопатой.
Я ощутил, как зазубренное лезвие страха вгрызается мне в позвоночник.
— Но приходит тепло, и приходится ее косить, пока не поднялась вонь, как на августовской свиноферме.
Пух качала передо мной амулетом, а я — головой, точно китайский болванчик.
— Я взяла мачете и стала полоть, — Пух рубанула в воздухе ладонью, — и нашла этот сувенирчик в зарослях скунсовой капусты. Как раз в тех, что под окном на задний двор, ну, напротив твоей кровати.
— Ты его показывала? Ему? — спросил я, пытаясь не выдать волнения в голосе.
— Ой, да у тебя ноги в крови… — вдруг посмотрела она вниз.
— В самом деле… — я проследовал за ее взглядом.
— Это ловчие листы росянки. Плотоядные растения, вроде пиявок. Здесь куча паразитов, недаром сюда трупы скидывают с трассы. — Пух поежилась. — В этих болотах — она ткнула пальцем в ту сторону, где я только что закончил свое чудесное выступление, — ты идешь по мху, точно в гамаке, а они тебя поджирают снизу.
— Так ты показывала ему? — спросил я, отрывисто дыша.
— А зачем? Эта штука что-нибудь значит? — Пух подозрительно сощурила на меня свои вечно опухшие глаза.
Я тут же принялся рассматривать окровавленные ноги — будто истыканные шилом.
— Что бы это значило? Да ничего. Просто мне приходилось работать раньше… на другого хозяина.
— Вот именно об этом я и хотела узнать.
— Ты что-то слышала?
— Да так… ничего особенного. Я же не спрашиваю всякого встречного-поперечного. Понятия не имею, кому бы это могло принадлежать… — Пух поморгала глазами, изображая притворное удивление. — И на кого же ты работала?
— Да так… теперь не имеет значения. Все в прошлом, — ответил я, заметив за стеклом приближавшегося Ле Люпа.