С кряхтением согнувшись, он отодвинул щеколду: из каморки дохнуло знакомым запахом хлорки. Эрон усадил меня на стул, дав в руки Библию.
— Читай, — выдохнул он. — Второзаконие, глава тридцать вторая, стих двадцать второй.
— Где? — Наши голоса встретились странным глухим эхом в мертвой тишине подвала.
— Вот. — Он отлистнул часть страниц. Руки у него тряслись. Эрон ткнул в книгу, показывая место. — Ты же умеешь читать?
Я кивнул. Он отметил параграф.
— Начинаем отсюда, — пробормотал он, кряхтя от боли. Затем отер лицо плечом — там осталось мокрое пятно. Спустил брюки до колен и сбросил, наступая ногами: нагибаться он не мог. — Я буду читать наизусть, а ты проверять, ладно? — Он шмыгнул носом. — Потом скажешь ему, сколько раз я сбился. Мне все равно, договорились?
— Договорились, — обратился я к трещинам в цементном полу.
Не выпуская моей руки, Эрон стал забираться в тесный ящик. Несколько раз он вздыхал так, что у меня обрывалось сердце. Рука его была мокрой и скользкой — и еще я боялся, что он утянет меня за собой в этот узкий деревянный гроб, пропахший хлоркой. В конце концов он протиснулся: места хватало как раз для того, чтобы встать на колени.
— Запри на щеколду.
Я встретился с ним взглядом: это были странные глаза, в которых притаился животный страх и старческая усталость, и вместе с тем сейчас Эрон казался таким маленьким и бессильным — гораздо меньше и слабее меня. Он сжал губы, растерянно моргая мокрыми глазами. Посмотрев на меня с тоскливой решительностью, он вырвал руку, которую мне отчего-то не хотелось сейчас выпускать.
— Запри, — повторил он.
Я подчинился.
— «Ибо огонь возгорелся во гневе Моем, — забубнил он, — …жжет до ада преисподнего». — Я вытер насухо руку о штаны и опустился на стул… — «и поядает землю и произведения ее…» — Тут я обратил внимание, что у самого пола в конуре проделаны дырочки для вентиляции. — … — «и попаляет основания гор…»
Стены были совершенно голыми, не считая картины в раме, на которой был изображен Спаситель.
— «…соберу на них бедствия…»
Иисус был не на кресте. Вид у него был благостный, и смотрел он приветливо, почти что с улыбкой.
— «…и истощу на них стрелы Мои: Будут истощены голодом, истреблены горячкой и лютой заразою…»
Черный жук медленно подбирался к моей ноге. Подождав, пока он приблизится, я поднял Библию.
— «И пошлю на них зубы зверей…» — Жук внезапно свернулся в комочек. Или это был крошечный шарик, выкатившийся из кельи? — «и яд ползающих по земле». Встав с табурета, я изо всех сил обрушил на жука Библию.
Эрон на миг замолк, затем продолжил: