— Ладно… — Носком тапка я подпихнул ком грязи и замазал ею муравьиную щель.
— Передай сестре, что я люблю ее…
— Ладно…
— И тебя, крошка, — Я молча кивнул. — Теперь скажи, что ты любишь папочку.
Муравьи засуетились, выискивая вход в родной дом.
— Скажи папочке, — настаивал он, повысив голос, и судя по звуку, прикрывая трубку ладонью, как при конфиденциальном разговоре.
Нескольким муравьям удалось обнаружить другую лазейку, в пяти дюймах от главного входа.
— Разве ты не любишь папулю? — надрывался он, сопровождая свои просьбы надсадным кашлем.
Я злился на себя, что не догадался законопатить обе дыры.
— Крошка? Ну, крошка же?
Нагнувшись, я прицельно пнул носком в дыру «черного хода».
— Ты меня слышишь?
Ага, вот они и запаниковали. Я довольно улыбнулся.
— Крошка! — взывал он.
— Да, сэр…
— Мне пора… поцелуй за меня сестру.
— Я видела еще клевое желтое платьице, — завел я.
— Все, что захочешь. Люблю тебя, булочка моя марципановая.
Я так же тупо кивнул и запустил ноготь так глубоко, что добрался до проводов.
— Пока… — прокашлял он, — прощайте, мои курочки.
Снова кивнув, я гадал, ударит меня током или нет, если я заберусь поглубже.
— Ты еще там?.. Я вешаю трубочку. Алло? До свидания… бай-бай…
Короткие гудки. Наконец я отважился и вонзил ноготь под электрические провода. Ничего не случилось. Никакого удара, мой палец не ощутил ровным счетом ничего. Я повесил трубку и топнул на муравьев.
Как-то утром я услыхал, как Сара орет по таксофону. «Шнайдеру Грузоперевозки» удалось перехватить ее на обратном пути из клуба.
— Отшейся, мудак! — вопила она. — Нет, не возвращайся, твои сушеные яйца сгодятся только на затычку для ванны.
Я включил сериал про Багса Банни погромче, но все равно из коридора доносились удары трубки, которую она вознамерилась разбить об аппарат.
Да и платьица были так себе…
Я почти не выходил. Только в забегаловку за «чириоуз» и в магазин при гостинице, куда заскакивал раз в два дня покупать нам «Динг-Донги».
Полиция опять положила на меня глаз, поскольку во мне снова возникло зло. Сара сказала, что в стрип-клуб приходил коп и показывал мою фотографию. Сперва я не поверил, но неделю спустя полицейские мигалки и сирены окружили здание клуба.
Я спрятался под кровать. Полиция колотила в двери по всему коридору. Снаружи зазвенели ключами, затем щелкнул замок, и я прижался к вытоптанному пыльному ковру.
— Видишь, амиго, — здесь нет проституток, — твердил кубинец-портье.
Фонарики зашарили по полу. Черные ботинки направились прямо ко мне.
— Нету, нету, — тараторил портье. Но ботинки были уже возле самой кровати, и я затаил дыхание. Они остановились и затем направились в сторону ванной.