— Ты прекрасна, куколка! — захихикал я и завернул ночную сорочку. — Спасибо, дорогая. — Я повертел задницей перед зеркалом, подмигнул и отпустил идеальный — пламенный и страстный — поцелуй. — Ах, папочкина крошка. Девочка, ты такая сексуальная. — Я задрал кружевную полу ночнушки. — Черт! Опять ты вылез? Хочешь все испортить? — Я сунул руку между ног, устранив выпирающие архитектурные излишества. — Убирайся, — закричал я на него. Не опуская задранной сорочки, провел ладонью по гладкому, плоскому лобку. — А как поживает горшочек с медом моей куколки? — Я подмигнул в зеркало. — Ему так нужна твоя любовь, Джексон. — Виляя бедрами, я направился к зеркалу, и все снова выскочило. — Проклятье, черт вас дери! — с досады я ударил туда кулаком. — Ой-ей-ей! — Он ответил дикой болью. — Проваливай же! Убирайся!
Я зажмурился изо всех сил, чтобы слезы не испортили макияж. И тут мне пришло в голову простое и мудрое решение. Я бросился в кухню, под раковину, и стал вышвыривать оттуда пластиковые флаконы и бутыли с универсальными моющими средствами, пока не нашел требуемое.
— И как же ты сразу не догадалась, куколка? — Я поднял над собой бутылку клея «Крэйзи Глю» и хохотал, пока не заболел живот.
Свет погасили, оставив только мерцающий огонек телеэкрана. Джексон сидел в кресле у телевизора и смотрел прямую спутниковую трансляцию проповеди, прихлебывая четвертую банку пива.
Она подошла и встала перед ним, медленно-лениво, изящной плавной походкой. Точно паучиха, подбирающаяся по сети к попавшей туда добыче.
— Иди к папочке. — махнул он ей рукой, в которой держал банку, даже не отрывая глаз от телевизора.
Она остановилась перед ним, повертевшись, развевая белой кружевной сорочкой. Подсвеченная голубым сиянием кинескопа, она казалась в сумерках призрачно волшебной. Золотистые локоны паутинками разметались по сторонам. Она вертелась перед ним и ткала из воздуха свой магический любовный кокон, которому не в силах воспротивиться никакой мужчина.
— Какого дьявола ты делаешь, во имя Господа и Его Творения?
Вращение прекратилось. Она кокетливо сделала глазки, подмигнула и послала воздушный поцелуй.
— Господи Иисусе, да что с тобой происходит? — Он уже не смотрел телевизор, он уставился на свою куколку. То есть — на меня.
Она подошла ближе, цепляя ногу за ногу, как воздушная акробатка на канате, в черных босоножках на высоком каблуке, осторожно, чтобы не споткнуться. Отправляла в воздух все новые поцелуи, протягивала пальцы, демонстрируя фирменный маникюр.
— Да какого черта?.. — Он растерянно расплескал пиво, посадив темное пятно на колено своего оранжевого водительского комбинезона.