Я сплюнул и на нее.
— Вот видишь? — сказал я ребенку. — Мама плачет из-за тебя, и теперь она будет наказана. — Размахнувшись, я запустил куском угля — тем, что покрупнее — в неоштукатуренную часть стены возле кучи. Она рассыпалась на осколки. Я подобрал ее разбитое тело, харкнул и зачирикал красным карандашом, который лежал у меня в заднем кармане джинсов. Злорадно кусая губы, я поднес малыша к раздробленному телу матери.
— Смотри, — вот что ты натворил! Ну, что? — Я поднес его к уху, — Хочешь теперь домой? Ладно, ладно, — убаюкал я его в руке. — Все будет хорошо. — погладил я его по маленькой головке. Затем направился к куче, протягивая ей малыша. — Что такое? — Я отдернул руку, будто от печки. — Они не хотят тебя. — Как в мультиках, демонстративно приложив руку к уху, я снова прислушался. — Говорят, что ты убил свою маму, и поэтому теперь тебе не место среди них. Теперь тебе некуда деваться. Все, что у тебя есть, — это я. Не бойся, я не стану убивать тебя… если будешь хорошо вести себя. — Я поскреб его за ухом, пачкая ногти.
И вдруг рыдания камешка в моей ладони были заглушены выстрелами подъехавшего мотоцикла.
Я так и замер, ноги мои точно прилипли к полу. Звук мотора рокотом раскатился в пустоте подвала: это был Бадди на своем «харлее». Честер говорил, что Бадди — великан. Настоящий, как в сказке, из племени великанов — и все его близкие были великанами, и сам он родился великаном. Голова его задевала потолок в доме, и ему приходилось нагибаться, чтобы попасть в дверной проем.
— Однажды Бадди прорастет сквозь крышу, — смеясь, заметил как-то Честер, показывая на него.
— Вот уж и не собираюсь, — в своей обычной ленивой манере отвечал Бадди, и его покрытое родинками лицо приветливо морщилось, когда он топал ко мне своими кожаными ботинками на толстой подошве, и пол вздрагивал под каждым его шагом, после чего он с не меньшим шумом принимал сидячее положение.
И все же, несмотря на то что Бадди был великаном, под стопой которого должен был однажды обрушиться наш дом, я нисколечко его не боялся. В отличие от остальных, он не бросался сразу в подвал за «кристаллом». Он присаживался рядом со мной и смотрел мультики. С собой он притаскивал коробку «Фиддл-Фэддл», засунутую под туго натянутую майку на волосатом пузе, в мохнатой растительности которого запутались белые пушинки.
— Что притащил, Бадди? — спрашивал я, не отрываясь от телевизора.
— Я? Да ничего такого, — недоуменно тряс он своей громадной головой, включаясь в игру.
— Ничего, в самом деле?
Все так же не оборачиваясь, я стучал по выпирающей картонной коробке.