Ветер?
Кто-то, тяжело ступая, шел по коридору в салон.
Стуча зубами от страха и холода, я прижался голым телом к стальной переборке. Узкий луч фонарика появился в проходе, скользнул по палубе и ударил мне в грудь.
— Откуда тебя принесло? Что ты тут делаешь? — прозвучал тихий, злобный голос.
— Я… с «Адмирала Нахимова»…
— Как ты сюда попал?
Метрах в двух от меня стоял худой, высокий человек в плаще с капюшоном. Лица его не было видно.
— Тонул, — ответил я, едва ворочая скованным от страха и холода языком.
— Все потонули?
— Не… не знаю…
— Так-ак! Ты один, значит?
— Один… А как… как вы сюда… попали?
— Не твое дело! Собирай манатки и иди вперед.
— Куда?
— Иди прямо по коридору!
Покорно собрав мокрую одежду, я пошел, почти физически ощущая луч фонарика на спине.
Оглянувшись, я увидел в руке своего конвоира пистолет.
— Быстрей!
Стараясь не споткнуться и не покалечить голые ноги, я опять зашлепал по коридору, который вскоре свернул влево. Сделав еще несколько шагов, я уперся, в стенку.
Человек в плаще чем-то звякнул за моей спиной и рванул тяжелую, бронированную, плотно прилегавшую к стене дверь.
— Спускайся, да осторожнее! Трап крутой, — предупредил он.
Нащупывая ногами ступеньки, я повиновался приказу.
Тяжелый, затхлый воздух ударил мне в нос, к ступням липла не то грязь, не то плесень. Дверь сзади с лязгом захлопнулась, и я оказался в полной темноте.
Вернувшись к двери, я забарабанил по ней кулаками. Раздался грохот, словно я был в пустой железной бочке. Я перестал молотить кулаками и прислушался. Гнетущая тишина была мне ответом. Попал в ловушку! Теряя волю, я заорал, заплакал, стал умолять, чтобы меня выпустили.
Внезапно дверь отворилась. В проеме ее стоял человек в капюшоне и держал в руках большой сверток.
— Чего орешь? Можно подумать, тебя колют гвоздями ниже спины!
Невозможно передать, как я ему обрадовался. Пусть, пусть кто угодно! Только бы не сидеть одному в этой жуткой гробнице! Человек подтолкнул меня вниз и осветил фонариком небольшое помещение, видимо бывший матросский кубрик.
Иллюминаторы задраены, сухо. В одном углу откидная койка, застланная одеялом. В другом — какие-то вещи, прикрытые грядными тряпками.
— Ну и видик у тебя, Ракитин!
Я подскочил от неожиданности.
Человек скинул с головы капюшон, снял со стены фонарь «летучая мышь», зажег его. Когда фитиль, накрытый стеклом, ярко вспыхнул, я узнал его.
Передо мной стоял вор из «Мраморного» танцевального зала. То же холодные стальные глаза упирались в меня, то же безгубое лицо, которое так поразило меня во Дворце имени Кирова, то же застывшее выражение брезгливой отчужденности.