...- Сказал, что мальчика видит, - Тива любовно гладит живот. - Это хорошо. Хочу, чтобы сын на Тефана похож был. Будут у меня два защитника...
Карисса тяжело вздохнула, разом успокоившись и подняв на магов решительные глаза:
- Что я должна сделать?
"Он убьет меня," - подумала принцесса.
"Он расстроится," - решила девушка.
"Ахелла, я убью тебя," - поклялся маг.
Увидев у себя на пороге Кариссу, староста все сразу понял и тяжело вздохнул. Что ни говори, а Найза стала девочке хорошей матерью. Он сам отправился с Кариссой, не забыв послать младшего сына за жрецом. Оказывается, девушка уже сама омыла и переодела Найзу и все подготовила к погребению.
- Ох, а зачем ты на покойницу такую красоту-то одела? - не удержалась одна из соседок, пришедших вместе со жрецом. - Себе б оставила.
Карисса обрядила мачеху в светло-зеленое платье, расшитое сиреневыми мелкими цветами.
- Пошла вон, - сухо отрезала девушка и зыркнула на соседку злобным взглядом.
Баба онемела от такой наглости, но струхнув от звериного взгляда девчонки поспешила убраться прочь, хотя на улице осмелела и стала поносить Кариссу почем зря.
- Похороны завтра утром, - покусав губу, решил староста. - Ты можешь у нас переночевать.
- Благодарю, - девушка вежливо поклонилась. - Я останусь с ней.
- Как хочешь, - не стал настаивать мужчина.
Уже придя домой, он умылся из подставленной женой миски и тяжело вздохнул.
- Лукиша на всю деревню языком плещет, - спокойно проговорила жена. - Мол, Карисса разумом повредилась, и ее надо бы высечь.
- Девчонка правильно ее выгнала, - мужчина вернул жене полотенчико, вышитое петухами. - Нечего соваться в чужой храм со своим уставом.
- И то верно, - вздохнула жена. - Ужинать будешь?
Хоронить вышли по традиции всей деревней, даже Маг-Смотрящий явился, хотя его-то точно не ждали. На похороны Карисса вышла в китоне. Соседки ахнули, и старосте со жрецом пришлось рыкнуть на баб, чтобы притихли. Все традиции соблюдены, так что нечего понапрасну языки чесать да кудахтать. В белой расшитой рубахе и черной юбке Карисса казалась всем очень хрупкой, но вместе с тем строгой и какой-то отрешенной, словно не с мачехой она прощалась, а с миром целым.
Она сама украсила цветами могильный курган и прочитала молитву об упокоении. Старосте было откровенно жалко девушку, но он решил не вмешиваться, только внимательно смотрел за ней, как бы не упала - уж слишком безжизненными казались ее движения, а неестественная бледность пугала.
- Эх, а Кан-то где-то шляется и не ведает горе-то какое случилось, - пробасил кузнец, когда уже почти все разошлись.