На другой день, после обеда, Таня объявила, что идет на биржу. Людмила вытащила из шкафа «Пармскую обитель» и демонстративно завалилась на диван, пожелав подруге ни пуха ни пера.
– К черту, к черту, – сказала Таня. – А ты, оказывается, любительница острых переживаний, я и не знала.
– Почему острых?
– Будешь теперь каждый день гадать, придут за тобой из шуцманшафта или не придут...
– Не придут, – улыбнулась Люда, – очень я им нужна. Запри калитку, когда будешь выходить.
Ей в самом деле совсем не было страшно, она не особенно верила во все эти полицейские страсти-мордасти. Впрочем, после вчерашнего спора не осталось и особенных возражений против того, чтобы сходить на биржу; но сдаться сразу ей уже просто не хотелось. Сегодня вдобавок она и чувствовала себя не особенно хорошо. Пусть сходит сначала Татьяна, на разведку.
Вернулась разведчица поздно, когда уже стемнело.
– Ну, я могла бы зарабатывать гаданьем, – сказала она, входя в комнату. – Угадай, куда меня послали!
– Судя по первой фразе, разбирать развалины.
– Точно, – кивнула Таня. – На площадь Урицкого. И знаешь, там куча ребят из нашей школы! Будем работать все вместе, представляешь, как здорово?
– Не говори, всю жизнь мечтала именно об этом. Холодно на улице?
– Бр-р-р! Ты мне скажи, в чем я пойду работать? Вот бы достать ватник...
– Чего захотела, – сказала Люда. – Ватник сейчас ценится дороже, чем до войны беличья шубка. А как там... ну, на этой бирже?
– О, я придумала! – Таня щелкнула пальцами. – У меня же есть кожаная куртка, меховая, в ней как раз удобно и тепло, верно? А на бирже, что ж, ничего особенного. Есть никого не едят. Меня только спросили, не хочу ли я поехать «до Великой Неметчины». Я говорю – Господи, еще чего! А немка так на меня посмотрела... – Таня поджала губы и изобразила, как посмотрела на нее немка.
– Там что, сидят настоящие немки?
– Одна, очевидно, начальница, на ней такая нарядная форма – вся в золоте. Немка мне ужасно не понравилась, у нее странные глаза. Слушай, ты завтра же пойдешь и тоже зарегистрируешься.
– Почему именно завтра? Я себя плохо чувствую.
– Ну хорошо, послезавтра. Люська, ну перестань ты дурить, ведь это же плохо кончится! Дождешься, что тебя действительно возьмут и вздуют. Вот хорошо будет, правда? Ты глупая, пошли бы сегодня вместе – вместе бы и на работу попали, а теперь куда еще тебя пошлют... Кстати, ты знаешь, как теперь называется площадь Урицкого? Хорст-Вессель-плац, во как! Кто он был, этот Хорст Вессель?
– Понятия не имею. А ты почему такая веселая?
Таня подумала и пожала плечами.