— Ничего подобного я не говорил, шериф, — пробормотал Дэнни.
— Так что же ты хотел сказать?
Вместо ответа Дэнни повернулся и пошел прочь.
— Дэнни, вернись сейчас же.
— Не орите, шериф, мертвых разбудите.
— Быстро ко мне!
— Я не пацан, Тайри, на всякий случай, если вы не заметили. — Дэнни повернулся и глянул на шерифа. — Да хоть стреляйте, я все равно пойду домой.
Тайри положил руку на пистолет, и Стоун пригнулся как можно ниже. Он не хотел, чтобы его заметили.
Когда Дэнни скрылся из виду, Тайри прошагал к стоявшей неподалеку патрульной машине и уехал в город.
«Может, стоит уйти прямо сейчас? Зачем ждать до утра?»
Тем не менее Стоун отправился в город и снял комнату в крошечном домике, что посоветовал ему Дэнни. Поднялся наверх, бросил на пол рюкзак и, сев на постель, стал смотреть в окно, выходящее на главную улицу.
Увиденное на кладбище его озадачило. Дэнни любил Дебби Рэндольф? Она покончила с собой? Почему Дэнни уехал, а потом снова вернулся?
— Это меня не касается, — в конце концов произнес вслух Оливер.
Глянул на часы. Около десяти вечера. Он извлек из рюкзака портативный приемник и включил его. Помучившись с настройкой, все-таки поймал радиостанцию, которая передавала сводку новостей. Сюжет об убийствах шел уже не первым номером, его давали после сообщения об очередной вспышке сальмонеллеза.
Диктору, казалось, не хватало воздуха, когда он зачитывал сюжет об убийствах высокопоставленных чиновников в столице.
— «ФБР и Управление национальной безопасности проводят совместное расследование. Оба убийства — сенатора Роджера Симпсона и руководителя разведуправления Картера Грея — определенно связаны между собой и предположительно — с событиями многолетней давности, когда оба погибших работали в ЦРУ. Как сообщают, убийца — их бывший сослуживец, много лет числившийся погибшим. Под наблюдение взяты все аэропорты, железнодорожные вокзалы, автостанции и дорожные развязки. Мы будем информировать вас о том, как проходит крупнейшая полицейская облава десятилетия».
Стоун выключил радио и вновь уставился в окно. Имя убийцы названо не было, но оно им, естественно, известно.
«Установили, что это Джон Карр, составили мой словесный портрет, перекрыли все пути отхода».
До сих пор Стоун не рассматривал всерьез свой возможный захват. Даже вообразил, что сможет добраться до Нового Орлеана и, никому не известный, мирно дожить остаток дней. Очевидно, не суждено. Единственное, что беспокоило, — его будут считать преступником. Всегда ли отмщение несправедливо? А несправедливость, совершенная вне закона, простительна? Он знал ответы на эти вопросы. Ему никогда не позволят такой роскоши — предстать перед судом присяжных, ведь тогда он поведает свою часть истории.